–Ему по новому Указу, пенсия, как светлое будущее, может только сниться, -пояснил Мишка, – а проставляется он, по случаю получения грамоты. Как житель нашего района, внесший огромный вклад в экологическую безопасность данной территории.
–С каких это…, – хотел покрепче выразиться Емеля, но вспомнив куда идет, решил воздержаться от более точного и понятного определения, – с каких это высоких гор, на него такая почетная бумага свалилась? Может ты, Мурзик, чтоб на халяву выпить у себя в ЖЭУ похлопотал?
– Я, конечно, не спорю, я мужик уважаемый, заслуженный дворник, так скажем. В конторе у себя, определенный вес имею, одних этих грамот у меня, как бигуди на бабе, в комоде цельный ящик занимают. Но вот, что я тебе скажу. Из-за Люминия, я бы напрягаться не стал, – ответил тот.
– Да ты чего? Ты же с ним в корешах ходишь? – удивился ответу Емеля.
– Ворюга он, – отозвался Мурзик, – на прошлой неделе, он у меня все банки, что я ему на сдачу приготовил, сплющенные в пакете. Вот смотри, – задрал Мишка ногу, показывая стоптанный до «нуля» каблук, – скомуниздил. За мои банки, наверное, и грамоту получил. Как же больше всех собрал. Вот и иду, чтоб хоть утрату компенсировать. На пару пузырей точно банок было.
–Оттого он и Люминий, что носом чует Алюминий, – скаламбурил Емеля, – теперь с грамотой, он имеет право на «ветерана труда». А там льгот выше крыши, вплоть до замены всех зубов и жующей челюсти. Резцы вставляют титановые, чтоб коренья там, траву, могли перетирать. Не хуже чем у бобров. К пенсии готовят, чтоб значит, на подножный корм.
–Ты, Емеля, пельмени мне не лепи, какие, на хрен льготы? Какой такой ветеран? Эти бумажки, только место в комоде занимать, больше никому не нужны. Я два раза продать их хотел, оптом за бутылку. И что? Под лупой посмотрят, говорят, артефактом не является, подожди лет сто, тогда купим.
–Чудак ты человек, потереть, потоптаться на них надо, – посоветовал Мишке Емеля, – с Васьки, с соратника своего по труду пример бери. Он рукавицы свои дранные, в прошлом году,
антиквариату – комуняке, за пять тысяч втюхал.
4
Под бревном, сказал, на Красной площади нашел, не иначе, как Ленин оставил. А вымпел свой
«Лучший дворник – советского дворика», Васька Зюганову отправил наложенным платежом.
Написал, что, мол, расстаюсь, со слезами, но вы Геннадий Андреевич, его более достойны. Тот его за это, и в Кремль пригласил, и в ресторан сводил. А ты, схватил бумаги свои, заслуженные и на базар, кто ж так делает. Ладно, Мурзя, побежал я, – постучал Емеля по стеклу наручных часов.
