Стала работать волонтером – помогать тем, кому еще можно помочь. Моталась по разным континентам. Искала в чужих глазах – ответы. Истину. Путь. Убегала от боли. От любви. От всего.
Даже на Новый год не приехала к одному-единственному родному человеку.
Плохо спала по ночам.
Писала сказки, чтобы хоть как-то скрасить одиночество, которое особенно давит, когда наступают сумерки.
Худела на глазах. Думала, от нехватки сна и еды.
А потом я упала обморок. Второй раз. В третий.
Вернулась домой. Прошла обследования – и…
… не хочу писать о своей болезни, которая прогрессирует. Только не сейчас и не в этом письме. Места все меньше на пожелтевшем листочке, а так хочется поговорить о тебе, о нашей, не боюсь этого слова, волшебной встрече.
Честно, незабываемая ночь была.
Ночь, когда я снова стала счастлива (ты открыл мне глаза, чтобы я увидела тебя и то, что меня окружает… как ты это сделал, все еще не пойму). Раскрыла душу (и пускай тебе не смущает, что моя правда была завуалирована в сказку), влюбилась, почувствовала себя настоящей, живой – женщиной, которую хотят и желают. И помогла тебе (искренне верю, что ты найдешь силы двигаться дальше, потому что в тебе есть то самое, неуловимое и незримое – воля и природная сила, чтобы наполнить наш мир новыми красками).
Жаль, что пришлось ранить – уйти, не попрощавшись.
Так надо было. И я предупреждала, даже уговаривала. А потом не могла, потому что что-то почувствовала. Дрожь. Волнение. Теплоту.
Тебя.
Теперь ты знаешь правду. Почти всю правду обо мне (про мою напасть спросишь у деда, он расскажет).
Не знаю, что ты будешь делать. Какой путь выберешь. Их несколько…
Знай только одно: я люблю тебя!
Твоя Виктория».
* * *
За окном ночь. Без трех минут два. Читаю уже в седьмой раз письмо; курю; в глазах – слезы; душа – рыдает; а внутренний голос орет: «Собирайся! Беги к старику!»
Утром, утром, утром.
Смяв бычок в пепельнице, иду умываться. Смотрю в зеркало. Глаза красные, под ними – синяки от недосыпа. Трехдневная щетина. На голове – черт-те что.
Не жди утра. Путь у тебя один. Ты выбрал его, когда пригласил ее выпить кофе.
Вызвал такси, наспех оделся и вышел под моросящий дождь.
В такси думаю только о ней, глядя сквозь ночной город.
Бедная, бедная девочка.
Как можно жить с такой болью, с такой невосполнимой утратой?
Потерять всю семью за один вечер – даже не укладывается в голове. Одна мысль заставляет сжаться в клубок, задрожать, закричать.
– Она не потеряет меня, – шепотом проговорил я, пребывая в тумане.
