Из тумана на пирс надвигалась огромная фигура. Сначала человека не было видно – просто очень большое размытое темное пятно с огоньком сигареты в том месте, где должно быть лицо. Затем проступили очертания могучего тела, в котором все пропорции кто-то словно увеличил в два раза – слоноподобные ноги, заставлявшие доски причала содрогаться от тяжелой поступи, бочкообразное мощное туловище, длинные руки и ладони наподобие лопаты, которые, казалось, могли сгрести разом всю дрянь, что валялась на пирсе.
Рубашка этого пришельца была явно ему тесна, того и гляди лопнет от вздувшихся мышц: он явно качался, может, даже со анаболиками. Человек шел, печально понурив большую голову с плотно прижатыми к черепу ушами боксера. Голова была обрамлена прекрасной густой каштановой бородой. Большой чистый лоб, крупный, но изящный нос с горбинкой на переносице – след давнишнего перелома, волевой подбородок, выдававший немалое упрямство… Это был человек, судя по облику, благородный, но обладающий невероятной физической силой.
Когда он приблизился, обнаружилось, что он плохо держится на ногах. Похоже, он пребывал в состоянии, которые в полицейских протоколах описывают как «сильное алкогольное опьянение». Он сделал еще пару шагов, остановился, широко расставив ноги, вскинул голову, обвел пространство мутными глазами и рыгнул.
– П-пса не видели? – еле выговорил он.
– Какого пса? – удивился Орфей.
– Этта… Собака. Где-то тут должен быть, сукин сын. Такой… Трехголовый. В конуре. Ищу который день, с-суку…
Орфей вопросительно вскинул брови.
– Виноват, господин Геракл, так это ж вот она, конура, то ись будка-то… – засуетился Харон. – Вот, изволите видеть, вась-сиясь, новенькая будочка. Только оно, понимаете ли, не сука, а кобель. Нынче у нас такое дело, что мы Цербера к продаже билетов приспособили, все пользы поболее, чем на цепурке выть. У него на это соображалки очень даже хватает…
– Будка?! – Геракл так резко развернулся, что чуть было не утерял равновесие, однако доблестно удержался на ногах и с угрозой уставился на покрашенное синей краской неказистое деревянное строение с надписью «билетная касса. Время работы с 10:30 до 12:00 и с 15:00 до 17:30. Обед с 12:00 до 15:00. Четверг – санитарный день».
– Только нету его там щас, – спокойно сказал Харон и высморкался. – Нету его, чего ему тута делать, покамест туманищ-ще. Дома, поди, храпака задает. Вечером в «Тартар» заявится, к гадалке не ходи.
– Нету? – Геракл пытался уразуметь, что ему говорят. – Этта что ж, ждать надо? Этта что ж, опять бурду вашу лакать до посинения со всякой пьянью?
