– Верю я мишке твоему, – кивнул Борис Ильич и потише добавил, – мишка твой поверней молитв моих оказался.
Хмыкнул тогда купец и ответил:
– Ты не серчай, батюшка. Мы – народ верующий и Боженьке нашему молимся. Да ведь земля русская ишь огромная какая, силушки на ней разные водются, силы старинные. До Владимира Ясна Солнышка, до Ольги, бабки его, обитали тут и никуда не пропали. И так нам верится: и в Христа верится, и в них. До Христа они тута жили и после Него останутся. Помяни слово мое: будет народ и Рожество справлять, будет и Мару на Масленицу сжигать.
Запомнил его слова Борис Ильич. И вел он службы, и читал Библию, но всякий раз в уме держал: ежели повадится сила нечистая, надобно слово бранное крикнуть, да поуверенней, погромче.
***
– Ты похож на довольного кота, – рассмеялась Диана, глядя на Шамана, а тот все время ее рассказа улыбался и прикрывал глаза от удовольствия.
– Колоритная вышла история, – заметил он и поднял кружку с чаем, как тост, – сама придумала?
– Нет, конечно, – замялась Диана и пояснила, – моя бабушка жила в России до эмиграции и пересказывала эту историю, когда я была совсем маленькой. Я постаралась передать ее именно так, как рассказала бы бабуля, со всеми ее словечками. Получилось?
Шаман одобрительно кивнул и попросил у Дианы разрешения пересказывать эту историю при случае. Она, конечно, согласилась. Поговорив еще немного о русских мифах и культуре, они попрощались. Диана вышла из комнаты Шамана, он же подождал немного, а потом и сам вышел в коридор. Лампы горели совсем тускло, в хостеле никого не было. Какое-то наитие на секунду охватило Шамана, и он повернул голову. Чуть поодаль у лестницы стояла Анима, она посмотрела на Шамана и смахнула со щеки слезинку. Он хотел подойти к ней и утешить, но понимал, что все пустое и напрасное.
Взглянув на него последний раз, Анима приоткрыла губы в немом прощании и растворилась в воздухе, оставив след легкой дымки и еле заметный запах можжевельника. Тогда Шаман вернулся к себе в комнату, сел на кресло и, вдыхая густой запах благовоний из аромолампы, погрузился в транс. Он шел на свет мимо образов, что проплывали рядом с ним и сквозь него. Каждый шаг отдалял Шамана от Дианы и в то же время приближал к ней. Перед ним мелькнуло снова грустное лицо Анимы, и в следующий миг он очнулся, открыв глаза.
Глава VII, в которой Шаман прощается
Позади оставалась Прага, а ровное шоссе уводило на северо-восток к городку Космоноси, расположенному на берегу реки Йизера. Оставалась позади суета столицы, туристические автобусы и мощеные улочки, будто бы сошедшие со страниц романтической поэмы. Слева от дороги возвышался глухой лес, а справа расстилалась зеленая долина, она на мгновение приковала внимание Шамана. Он отвлекся от дороги и подумал, что совсем скоро увидит свои родные долины. Они обширнее этой и древнее, сильнее, даже опаснее.
