Я сполоснул щетку и убрал в пластмассовый чехол. Спустил мыльную воду. Включил кран. На меня обрушился поток теплой воды, создавший вокруг головы, успокаивающий шумный вакуум. Иногда в нем хочется жить вечно…
Спустя пару минут, мыла на мне не осталось. Я выключил воду и отодвинул прозрачную занавеску, свисающую вокруг ванны.
На кафельном полу сидит Второй. Опершись на унитаз, он ковыряет ногти острым кончиком тюбика зубной пасты.
«Не забудь побриться. Все-таки светское мероприятие»
– Мама уже ушла на работу.
«Побрейся один»
– Смешно. – глухо ответил я, глядя на синее, вафельное полотенце.
Мы посидели молча минуту или две, и вдруг Второй отложил пасту, спросив меня: «О чем думаешь?»
– О книгах. – ответил я, и потянулся к полотенцу. – Не могу понять, что это за ерунда с не до конца раскрытым героем? Почему мотивы персонажей всегда должны быть понятны? А если они не ясны, то это ужас; полный провал? Когда Х был маленьким, его изнасиловали, поэтому он злится на мир и убивает людей. Другого Х била мама, поэтому он никому не доверяет. Еще одна Х хотела украсть у старушки фрукты, что привело к смерти второй, поэтому Х теперь пытается совершать только хорошие поступки. – я схватил полотенце и принялся вытирать лицо. – А еще один Х профессиональный наемник. Десять лет назад вся его семья подорвалась в поезде из-за теракта, но потом он вновь полюбил очень хорошую девушку, что заставляет его метаться между темной и светлой сторонами. Мне никогда не казалось это правильным. Люди в реальной жизни редко понимают собственные мотивы. Они могут думать так, а на деле сделать по-другому. Или не думать вообще ничего, и ничего не делать, соответственно… Х, чья семья погибла, мог с тем же успехом вырасти самым обычным человеком с вредными привычками, веселой компанией и огромной коллекции фарфоровых поросят. Да и ненавидеть людей можно просто так, без всякой на то причины…
«С чего вдруг тебя волнуют такие вещи?»
Я вылез из ванны. Накинул халат. Надел тапочки. Убрал мыло и щетку в шкафчик, что висит над раковиной. Протер большое, запотевшее зеркало. Потом сказал Второму: – Почему я так хочу встретиться с той девушкой? Это на меня не похоже. И в ней, вроде бы, ничего такого нет.
«Разве плохо, кем-то заинтересоваться?» спросил Второй.
– Да. – ответил я. – Не то, чтобы плохо… Скорее не нужно. А, ты что об всем этом думаешь. Об Анне?
«Я… Я ничего не думаю. И ничего не знаю… Не знаю»
Шесть вечера.
Бледно голубой потолок, плавно сливается с синими стенами, которые в свою очередь, перетекают в темно синий, мраморный пол. Здесь полно света, шума, официантов. А так же смеющихся, и восхищающихся на каждом шагу, посетителей. Лиза и я в галерее, на выставке изобразительного искусства. Стоим в зале, где висят работы молодых художников. Смотрим на большое полотно, где изображена мешанина из непонятных мне вещей: цветы с ядовито-желтыми бутонами в виде змеиных морд; реактивная карусель с клоуном в костюме доктора; густой лес с оранжевыми деревьями; река, в виде туфли; вытянутые и перекошенные, городские здания с хвостами острозубых рыб, вместо крыш. Чуть выше нарисованы снежные горы, с чьих вершин скатываются морские коньки. У краев полотна нарисованы планеты со звездами, обволакиваемые размытыми черными линиями космоса. А в самом центре полотна, изображена девушка в зеленом платье, которая как и мы с Лизой, не понимает, что происходит.
