Когда пришел к ним первый раз, тоже к горлу подступило. Грязные, оборванки. Лица у всех пьяные, все издеваются, пальцем манят. Дуры. Им шанс дали покоптить небо, а они ржут все про временный отдых. Я Антону сразу говорил, хорошо, что им снова тюрьмы введут, нечего на казенный счет койки пролеживать. Потом одну колол ночью, разрыдалась. Вот, говорит, лежу, а у меня мамка в деревне помирает. Разговорились. Оказалось, жениха у нее свинья загрызла, полез в недобрый час к ней, а жениться больше никто не стал. Приехала в город, устроилась в магазин кассиршей, недостача случилась. «Он мне и сказал. Или отработай, или иди сразу к исправнику, А потом уж все одно – к девчонками и пошла….». Меня пробило как-то, потом и про другую узнал. Что та и исправнику прислуживала, а у третьей – ребенок больной, на лекарства.
Нет светлого будущего. И власти нет никакой. И Бога нет, раз допускает такое. Веры у меня ни во что не осталось. Пришли, в общем, а я против встал. Там еще с ними Ванюшкин был, мы раньше комиссарили вместе, раскулачивали, он мне крикнул что-то вроде «совсем ополоумел», а я встал посреди двери и не впускаю, значит. Прикладом огребли, в угол сложили и пошли к бабам. Наутро меня выпустили, конечно, вспомнили былую фамилию. Ванюшкин только подошел, мол, за тобой следить теперь буду. Ты, гад, от власти новой отскребаешься, мы, товарищи твои, не стерпим. Еще и за желтыми бабами ходить взялся. Я в него плюнуть хотел, но удержался. Завтра снова на смену….
