Гора от озера была в двух километрах, и через пять минут они уже парковали машину. Илья испарился, а двое оставшихся разговаривать не могли. Одна закусила губы до крови, а второй беспрестанно проверял оповещения на телефоне.
– Есть контакт! – вскрикнул он.
Марина вцепилась в свою сумочку так, что побелели костяшки пальцев. Брошь-цветок, приколотая к краю ручки, расстегнулась и пребольно колола, но она не замечала этого. Денис молчал, а в голове Марины тысячи невидимых палачей отбивали ритм, троекратно усиливавшийся чувством голода.
– Он говорит, что доволен нами, – упавшим голосом сказал Денис. – Мы прошли проверку на вшивость. Через сутки нужно приехать на «Перья». Якобы он привезет Алису туда, и мы ее увидим. Алису. Почему только Алису?
– Значит, здесь ее нет. Все было зря, как я и говорила, – очень спокойно проговорила Марина. Даже как-то радостно.
– Погоди. Еще звонок. Кажется, это он. Алло. Да.
Марина видела лицо Дениса в зеркале. Ни один мускул не дрогнул, только глаза стали стеклянные. Губы шевелились механически, как мерзлые. Он провел рукой по лбу, словно смахивая пот. Но смахивал он, похоже, усталость.
– Вы не ставили мне условия никуда не обращаться. Вы поставили меня в ситуацию, при которой я должен был куда-то обратиться. Сейчас у вас моя мать и Алиса, куда дальше еще ждать? Чтобы вы вырезали всю мою семью и знакомых? Чего? Что значит «я не трогал твою маму». Где она тогда? Послушайте, я уже все сказал в обращении, если хотите отомстить, выходите один на один, я готов умереть. Только отпустите их. Послушайте. Ну послушайте же!
– Он отключился.
Марина подалась вперед и совсем по-матерински обняла Дениса. Как там писал журналист в утренней новости про подброшенного ребенка в контейнер? «Мы уже потеряли связь с природой, но еще не доросли до людей». Так оно и есть.
Все, что у меня осталось – наш последний разговор в городском саду. Мы прогуливались по главной аллее, где в честь праздника первомая было многолюдно. Продавали мороженое, кричали дети, и шли мы рука в руке, блаженно улыбаясь. Нам было тепло от одной мысли, что и в нашей квартирке на тот год закричит малой. Меня обещали повысить в банке, а комиссариат хлопотал о предоставлении мне комнат на постоянной основе. Что могло быть лучше? Небо не выдавало ни одного облачка, любимая моя надела платье с лютиками, а у самого меня перехватывало горло от счастья.
– Иногда я начинаю верить, что счастье может длиться вечно, – задумчиво произнесла Зина, перекинув косу на плечо с моей стороны.
