– Набери мне Деминга.
Через два месяца они покинули город. Там, в большом городе Востока, их ожидал небольшой дом, в котором Иван уже командовал дизайнерами, обустраивающими сад для медитаций. Там, среди тех же гор, что и в этом сибирском городке Шэнь надеялся найти новую жизнь. И там, на его новую фабрику уже устраивалась кареглазая бразильянка с золотым зубом, у которой позади осталась неудачная любовь. Иногда Денис будет всплывать в памяти грозовой тучей, из которой струями пролился очищающий дождь. Иногда это будет благодарная тучка, которая раскрыла Романа, показала ему смелого, самостоятельного сына, сумевшего принять решение и воплотить его. Они часто теперь проводили вечера за шумной стрельбой у двух компьютеров. Иван спел жениться до отъезда, и со спокойной душой поселился в комнатке у кухни со своей Настей. Иногда тучка будет смешная, от вспоминания, сколько сил он потратил, разыгрывая безудержного мафиози в ночной машине с головорезами. И совсем изредка в глазах вспыхнет молния от тучки страшной. Но это лишь с тоски по родине, на которую он так никогда и не вернулся.
Я в него выстрелил. Зина, будь покойна теперь. И я покоен.
Третьи сутки Денис боролся с последствиями героизма и отчаянно кашлял сквозь сон. Спал он тоже отчаянно, узнав, каково это – отсыпаться с чистой совестью, на бамбуковых подушках и под тремя одеялами. Иногда он ощущал мамины руки, вечно пахнущие нашатырем и лаком для ногтей, бродившие по жаркому лбу. В каком-то из сновидений чудился голос папы, бурчавший: «а все ты, тоже мне, нашлась – борец с коррупцией и воровством». Сны были обрывочны и совсем не безмятежны: он видел себя на коне с саблей, или в рыцарских доспехах, а то и самым настоящим Рэмбо. Было нестрашно – верный Илья сопровождал всегда, не давая оступиться или дрогнуть рукой при выстреле. Денис счастливо улыбался, зная теперь, что без поддержки он не спасется и зная, что Илья – лучший из всех поддержек. Только вот кашель все донимал, отвлекая от спасения мира.
Илья подал руку, помогая спускаться с лошади. В этом сне они шли по зыбкой, вязкой последождивой грязи, в которой лошадь увязала. Перед ними расстилался лес, огромный, широкий, до самого горизонта, но тоскливый, скучающий по череде гор. Спустившись по тропке, они пошли рядом, и Денис, уже привыкнув к смене декораций, с интересом рассматривал Илью, который сачком пытался ухватить куропатку, что металась вокруг них. Отменно загорелый, в коротких оборванных парусиновых шортах и расстегнутой желтой рубашке, он напоминал теперь легкомысленного художника. Кудри вспотели и прилипли к голове, обнаруживая неправильную, шишковидную форму черепа. Задумавшись о том, не сменить ли ему самому прическу, Денис наткнулся на Илью, который резко остановился.
