– Ей бог последнее цедит, – внук, как будто, был этому рад.
– И когда же вы переедете?
– Я уже, считайте, переехал. Спать я буду тут, – молодой человек с маху сел на Нинину кровать, – Мягенько!
Со своим старым черным тубусом, большим черным портфелем, набитым предметами первой необходимости, и черными мыслями Нина шла в неизвестность, как говорят, куда ноги бредут. Чертежную доску и рейсшину пришлось пока бросить.
Что сказать? Дура! Сама себя должна винить. Испугалась нагрузки, лишний раз к бабке в больницу смотаться. Не ездила бы к паразитке, не дергала бы черта за хвост – хата бы оставалась свободной.
Она вышла к остановкам. Теперь, если ехать в общагу, нужно сесть в автобус до метро, а если перейти дорогу, ты в институте. Она на автопилоте пересекла дорогу и дошла до своей кафедры. Приятных эмоций посещение кафедры не вызывало. Ее куратор, Александр Викторович, на последней консультации перед праздниками ее отчитал и предупредил, чтобы пока не устранит все недочеты, на глаза не появлялась. Она пока и не думала устранять. Но больше некуда. Ноги сами принесли. Как назло и Александра Викторовича в этот полусвободный день принесла нелегкая.
– Что, Шабрина? – удивился он, – Неужели за праздники все исправили? Не ожидал.
– Не совсем, – промямлила Нина.
– Я же вам сказал, пока все не исправите, не приходите. Вы там такого нагородили, светопреставление, – Нина молчала,– Ну ладно, вываливайте, что там у вас.
Нина вытягивала из тубуса дипломные листы, словно вытягивала шею на плахе. Вместе с листами на стол лег и рисунок церкви, который Нина, укладываясь, засунула в тубус.
– А это что? – увидел рисунок Александр Викторович, – Интересно! Я даже знаю эту церковь,– он подошел к окну, – Она отсюда видна. Вы рисовали? Шли бы вы, Шабрина, в Строгановку. Больше пользы было бы. Шабрина! Что с вами? – удивленно воскликнул Александр Викторович, заметив слезы на ее глазах.
Нина уже не могла сдерживаться. Она, плача, рассказала, что ее выгнали с квартиры. Преподаватель уже смотрел не на листы, а на ее слезы.
– Ну ладно, – сказал он, подумав, – Вам мало осталось. Я имею в виду до защиты. Пока немного в общежитии продержитесь. Я знаю, там и год можно прожить.
– Да не могу я,– прорыдала Нина.
– Как не можете? Я сам студентом прошел через это горнило. Еще не забыл тамошние порядки. Потерпите немного, – он снова посмотрел на Нину, – Ладно, я позвоню приятелю. Он художник, так, что, вы родственные души. У него есть студия. Невесть что, полусарай, вигвам, трущоба. Отопления нет. Мыши бегают. Туалет – жуть. Раскладушка инвалидная. Но какая никакая крыша над головой. Я там, когда от жены ушел, несколько месяцев прожил. Притом зимой. Козлом грелся. А сейчас уже тепло. И вам всего полтора месяца нужно. Приятель мой в своей студии не так часто появляется. Приезжайте через два-три дня. Я у него узнаю. А вы пока налегайте на диплом. Работа – лучшее лекарство.
