– Идите за мной, – сказал он, встав со своего кресла и направившись к двери.
Я последовал за ним. Выйдя из комнаты, мы оказались в огромном саду, где росло множество различных деревьев, цвели цветы, журчали ручьи и пели птицы. Мы прошли по неширокой тропинке между деревьями. Она привела нас к симпатичной деревянной беседке, стоящей рядом со скалой, вершина которой уходила высоко в небо. Из беседки открывался красивейший вид на водопад.
– Чудесное место, не правда ли? Я люблю тут бывать, тут гораздо лучше думается, – сказал он, присев на скамейку, стоящую в беседке.
– Это все настоящее? – спросил я, не скрывая своего восторга.
– Видишь ли, у нас с тобой разные понятия о настоящем. Ты называешь настоящим то, что можешь потрогать, для меня же настоящее – это то, что можно представить и воссоздать.
– А в чем разница? – не понял я, его объяснения.
Он протянул руку к ближайшей яблоне и сорвал спелое яблоко.
– Как ты считаешь, яблоко настоящее? – спросил он, протянув его мне.
– Да, похоже на настоящее, – неуверенно сказал я, взяв яблоко в руку.
– А теперь? – спросил он, и я увидел, как яблоко растворилось в моей руке и просто исчезло.
– А теперь его нет, – рассеяно произнес я. – Значит это все иллюзия?
– Ну, вот я тебе про это и говорил, для тебя это иллюзия, а для меня все это настоящее, потому что ничего другого у меня нет, – сказал он, протянув вперед руку, в которой вдруг неожиданно появилось яблоко. Он его откусил и, проживав откушенный кусок, добавил, – для тебя настоящее – это только материальное, для меня же сама мысль – уже настоящее. Мысли материальны, и это ты не можешь опровергнуть, ты сам только что все видел.
– Значит, и я так могу?
– Разумеется, надо лишь научиться думать разумом, данным душе, а не нейронной сетью мозга, данного телу, – сказал он, заставив меня задуматься.
– Ты хотел у меня что-то спросить, – продолжил он после недолгого молчания.
– Да, конечно, у меня еще были к вам вопросы, – растерянно сказал я, начиная забывать цель своего прихода.
– С удовольствием их выслушаю, – без капли смущения ответил он.
– Есть же две команды по корректировке судеб? Я правильно понимаю? Вы тогда сами говорили, что есть еще кто-то.
– Да. Продолжайте.
– Мы занимаемся созиданием, а они – разрушением? – продолжил я свои вопросы.
– Можно и так выразиться, – все так же спокойно отвечал он.
– Тогда в чем между нами разница, если я своими созидательными действиями преждевременно отправляю людей на тот свет?
