У меня плохое зрение, но, клянусь, в них что-то есть. Они мерцают, как рулоны пленки.
Свет призрака исчезает, и я выныриваю на поверхность, стараясь дышать тихо и неглубоко, пока не буду уверена, что он исчез.
Но есть только чернота и серебристый свет воды.
Я вытаскиваю себя наружу, дрожа от холода, удивляясь, что мое дыхание не испаряется в воздухе. Вероятно, мне следует продолжать двигаться, но я не знаю, куда идти, или если призрак вернется и найдет меня.
Я снова обращаю свое внимание на воду. Пузырь вырывается на поверхность, и я протягиваю руку, чтобы дотронуться до него. Он расплывается над бассейном, показывая сцену бело-золотого дворца, тронного зала, во всех отношениях отличающегося от Аида. У него нет потолка, над ним только ярко-голубое небо.
Вечеринка в самом разгаре. Какое-то маленькое эльфийское существо, пикси, стоит в центре группы людей. Я узнаю Ареса и, может быть, еще нескольких человек из Самайна.
— Нет десятины для вашей королевы? — напевает Арес. — Тогда ты должен заплатить цену!
Он пинает ее, и пикси вскрикивает. Другие издеваются, и маленький черноволосый мальчик выбегает из-под столов. Я думаю, он хочет вмешаться, но останавливается в ту же секунду, как Арес бросает на него свирепый взгляд. Тихая дрожь, за которой следует абсолютная тишина.
Я вижу, как мальчик мечется за этими блестящими глазами цвета топаза, испытывая страх, вину, унижение. В конце концов, он делает то, что сделало бы большинство мальчиков его возраста.
То, чего от него хотят все остальные.
Он идет вперед и плюет существу в лицо.
Королева, восседающая на своем золотом троне, улыбается.
— Продолжай… — говорит она.
Я разбиваю изображение кулаком. Я больше ничего не хочу видеть, уверенная, что он сделал именно то, о чем она просила. Он сворачивается, как страница на фоне пламени, и опускается ниже. Вверху всплывает еще одно изображение, на этот раз с тронным залом, который я узнаю.
Женщина-фейри съеживается под тенью Аида. Он стоит перед ней, глаза красные, пальцы заканчиваются когтями. Его трясет от едва сдерживаемой ярости.
— Пожалуйста, — говорит женщина, — пожалуйста… прошу, не надо. У меня не было выбора…
— Выбор есть всегда, — отвечает Аид, но его голос звучит не так, как сейчас, он звучит как какое-то животное, запихнутое в человеческий костюм. Он искажен. Рычание. Рев.
Он бросается вперед.
Я не успеваю закрыть его достаточно быстро, чтобы избежать криков. Изображение исчезает, но звук погружающихся в плоть когтей остается, булькающие легкие, скрученные мышцы. Он эхом разносится по залу.
