— Это …
Аид улыбается.
— Это единственная точка в Подземном Мире, где действительно можно увидеть небо. Это место защищено барьером и обычно тщательно патрулируется моей охраной, но я не возражаю, если несколько нимф время от времени пробираются сюда.
— Нимфы?
Он указывает вперед. Группа женщин собирается в центре. Некоторые — тонко шепчут; кожа как молоко, волосы мягко блестят на солнце сквозь туман, ветер, превращенный в человека. Другие — круглые, как статуи эпохи Возрождения, щедро вылепленные, с коричневой атласной кожей и кудрями, дикими, как свет костра. Радуга цветов: мерцающий голубой, темно-розовый, лесной зеленый. Некоторые выглядят так, словно они высечены из мрамора, или льда, или воды, или вызваны из сущности дерева.
У них есть только две общие черты:
Во-первых, они невероятно красивы.
Во-вторых, все они совершенно голые.
— О, — говорю я, — я действительно слишком нарядно одета.
Аид прижимает руку к моей пояснице, его дыхание близко к моему уху.
— Смотри, — шепчет он.
Следовать этому указанию нетрудно, потому что я нахожу невозможным отвести взгляд.
Нимфы поднимают руки в воздух, и лунный свет заливает пространство. Музыка сияет в воздухе, прикасаясь ко мне в тех местах, о существовании которых я и не подозревал. Их тела изгибаются вместе, безупречные в своей синхронности, в своей несовершенной красоте. Они находятся в идеальном времени, даже несмотря на то, что некоторые движутся как невесомые, а другие — как будто горы дрожат от их шагов. Мое сердце колотится в груди, превратившись в какое-то взбалмошное создание, отчаянно пытающееся вырваться на свободу.
Танец бесконечен, музыка плавно переходит от одного движения к другому, такая же безупречная, как и покачивание их тел.
Над ними звездный свет, кажется, кружится и дрожит, барьер между мирами пузырится, отбрасывая радужные тени на каменистый пол. Я освобождаюсь от любых земных уз под напором музыки и ритмом их крещендо. Если я когда-либо и была узником, то теперь я избавилась от этих оков. Чувство одновременно прекрасного и ужасного вспыхивает во мне, и я задаюсь вопросом, смогу ли я когда-нибудь вернуться к своей обычной смертной жизни после того, как увидела нечто подобное.
Нимфы замедляются, почти останавливаясь, и я нахожу в себе силы повернуться к Аиду.
— Зачем ты мне это показал? — Спрашиваю я его, все еще наполовину глядя на танцующих. — Ты пытаешься понравиться мне, э-э, ухаживать за мной или что-то в этом роде?
