Утро. Нога Егора распухла, туалетная бумага, пропиталась кровью и не отделялась от ноги, покрыв её, как кора покрывает ствол дерева. Завтрак – чай с лепёшками, Алексей лениво мониторил бегущую строку. Громкие разговоры во дворе – приехали покупатели за горячими свежими лепёшками. Жасур радостно достал руками румяные, хрустящие лепёшки из глубины тандыра, скинул их на скатерть стоящего рядом стола и ловко прилепил на их место новые, предварительно растянутые по деревянной сферической заготовке. Бойко шёл лепёшечный бизнес: проезжающих легко заманивала надпись углём на куске картона: «ЛЭПЕШК 100 тнг.». Покупатели торговались, сбивали цену, указывая на соседние дома и красующиеся около них картонки с ценами на хлеб, лук, уголь, лепёшки. Вся улица, каждый дом погружены в рыночные отношения, все торгуют всем.
– Онур, смотри сюда, – позвал Егор не успевшего уехать турка и засучил штанину, демонстрируя голень.
– Вах, какой ты сделал! Что делать? – Онур был напуган.
– Аптека нужна, иначе отрезать придётся. Когда едем?
– Ох! Это что? – удивлённо воскликнул подошедший на шум Алексей.
– Вчера упал вон в ту незакрытую яму у сарая. Нужно взять лекарства или к врачу, – Егор внимательно посмотрел на собравшихся зрителей.
– Эх, это не яма, это загрузка погреба! Кто оставил открытой? Да, надо ехать, – качая головой, турок что-то крикнул сыну на турецком.
– И что? Что решили со мной? Нога-то пухнет! У меня нет такого количества перевязочного материала!
Не дождавшись ответа, оставив всех в задумчивости, Егор достал из старой спортивной сумки дорожную аптечку, взял кувшин с тёплой водой, сел посреди огорода. Прищурив глаза и с тоской взглянув на солнце, всходящее над дальними, еле видимыми сквозь прозрачную дымку горами, он начал обрабатывать рану. Тёплый ветер доносил шумы улицы, птицы громко щебетали о чём-то важном. Хотелось замереть, погрузиться в свои мысли, уйти из реальности в свой надуманный, но прекрасный мир.
Хэйсэн, в смысле, слушай сюда, сегодня едем в аптеку и рессор купить на рынке нужно, – глубоко затянулся сигаретой и выдохнул дымную фразу Онур, в ужасе ещё раз взглянув на ногу Егора, зацокал, как большая птица, и закачал головой.
– Отлично, может на почту заскочим, позвонить получится?
– Может да, а может нет. Поедете с Фарой, у его друга «москвич-412», древний, как Тараз – первый выпуск, – что-то вспомнив, турок вдруг обрадовался, громко сказал длинную фразу по-турецки своем сыну и продолжил на понятном. – Э, вспомнил деда, весёлый был, ноги нет, а он не унывал, работал и в конторе, и в поле. Прыгает и напевает: «Хорошо тому живётся, у кого одна нога, сапогов не надо пару, и штанин всего одна», – прям как ты. «Без ноги жизнь хороша! И пенсия больше и экономия», – Онур при этих словах засуетился, торопливо вышел за ворота.
