– Назим, это брат мой! – Джавдет трогал крепкого парня, цокая языком, довольный, что брат нарастил килограммы качественного постного мяса.
– Да, работаю, месяц пахал на тракторе, картошку грузил, – Назим хорошо говорил по-русски и был не старше двадцати лет. – Ещё вона! – он кивком указал на стоявшие во дворе двухпудовые гири.
– Сколько? А я раньше десять легко делал! – оживившись, Талха выскочил на улицу.
– Сто, я сто делаю! – Назим схватил обе гири, легко начал жать их над головой. Показав силу и выжав раз двадцать, он отбросил железяки в сторону.
Егор, безучастно посмотрев на представление, вышел на улицу, бесцельно бродил по деревне, рассматривая дальние горы и зелёную долину, подставлял лицо солнцу в ожидании, что же будет дальше. Подошедшие турки сразу прервали состояние тихого созерцания.
– Ты понял, Я – Назим! Эх, если бы не дела, я бы тебя на Кировское водохранилище скатал! Ночь, шашлык, звёзды, горы! В прошлый раз взял местных бодрых девок и с Джавдетом на Кировское. А там в домике отец! А, Джавдет, помнишь?
– Да уж. Батя у тебя ещё тот… Дома две жены, а он там с девкой голый, девке-то лет шестнадцать! Кувыркаются, шампанское на столе!
– Подъехали на машине отца, а у дачи мангал дымит, машин нет. Зашли, а там, как мать говорит, дым коромыслом.
– И что, вместе с ними остались? – подал тихий голос Егор.
– Отец вышел, меня в сторону отвёл, говорит: «Сын, я тут первый, уеду утром, извини. Но раз уже ты тут, оставь мне вина и закусить, тебе уже не пригодится».
– А как же жёны, неужели они знают?
– Егор, дорогой, мужчине можно, женщине нельзя, что мужчина сказал – закон. Женщина должна рожать, работать и молчать. Отец привёз русскую из Караганды, и она быстро привыкла, всё нравится. Ладно, нечего болтать, поехали! – Назим взял из сенок спортивную сумку, бросил её в багажник.
Киргизский турок уверенно развалился на заднем сиденье, рядом примостился Джавдет, они начали что-то обсуждать, смеяться. Талха иногда встревал в разговор, бросая короткие фразы. Турки, смеясь, толкали его в спину, видно было, что фразы водителя попадали не в бровь, а в глаз.
– Давай, не стоим, заводи! – вдруг раздражённо скомандовал уставший от пустых разговоров Джавдет.
Машина долго гудела стартером, но всё же завелась и нехотя поехала назад на родину, в Джамбул. Егор под звуки турецкой речи и равномерное покачивание задремал.
«Москвич» резко снизил скорость, Егор, повиснув на ремне безопасности, проснулся. «Дом, милый дом», – промелькнула в голове фраза. Зевая и потягиваясь, он прошёл во двор. Там молча стоял грустный Алексей, в его руках была неизменная сумка, чуть поодаль Джавдет переговаривался с Орханом.
