– Боже… Ты же не умеешь танцевать.
– Ну и что? Я счастлив.
– Но ты выглядишь нелепо. Это так глупо – заниматься тем, что у тебя не получается.
– А я об этом и не думаю… Хочешь потанцевать вместе со мной?
– Ну уж нет! По-твоему, я сумасшедший?
Река казалась серебряной в сиянии гордой и бесстрашной луны. Она бросала в воду невидимые монетки, и, может быть, поэтому её желания всегда исполнялись? Над головой мотыльками кружили растерянные звёзды. Кажется, они постоянно пытаются что-то найти: источник ли тепла (ладонь человека?) или ночлег (желание быть кому-то нужными?). Впрочем, благодаря одному поэту в жёлтой кофте они могут больше не сомневаться в собственном бессмертии. Звёзды ненавидят одиночество, поэтому ни на секунду не прекращают танцевать. Чудак наблюдает за их неумелыми жестами, ищет созвездия, находит и радуется, хотя не помнит названий…
– Может быть, вызвать санитаров?
– Я в порядке. Если не веришь – попробуй. Тебе понравится, обещаю.
– Всё! Больше не желаю слышать этот бред! Я ухожу.
Человек срывается на бег, оставляя танцующего мечтателя наедине с тишиной. Он закрывает глаза и продолжает танец. Река кажется серебряной в сиянии спокойной и вольнолюбивой луны. Она бросает в воду невидимые монетки, чтобы исполнить желание, и чудак чувствует их тёплые прикосновения…
Он идёт по воде, не оставляя следов.
небо тоскою умоется в полночь,
шрам на руке как сплетение тропок;
в небытие мчится скорая помощь,
всё завершится всемирным потопом.
Ной не поможет: ковчег ненадёжен,
мы не изменимся и не спасёмся,
Гамлет решает
«не быть».
жребий брошен,
все засыпают – никто не проснётся.
все засыпают. кто я? тихий сумрак,
тень от луны или просто осколок,
всё, что казалось когда-то разумным,
станет ничем.
и никем – тот, кто дорог.
я ищу место на грустной планете,
что я могу? одиночка, как Ларра,
воет безжалостный северный ветер,
ночью – бессонница или кошмары.
интоксикация слабого сердца,
либо рискнуть, либо снова сдержаться,
в бешеном ритме безумного скерцо
жизнь никому не позволит остаться.
всё же идти, стиснув зубы, на ощупь,
с ортодоксальным упрямством за чудом,
то, что нестрашно и выглядит проще,
гордо отринуть бессолнечным утром.
жить вопреки, словно ты над обрывом
держишься:
лишь бы не кончились силы.
Я знаю: это тяжёлая битва, и ты, конечно, боишься поражения. Наверное, это кажется невыносимым – просыпаться каждый день с сожалением. Ночью ты смел надеяться, что твой сон не прервётся и ты сможешь вечно перелетать с планеты на планету, как мотылёк – в поисках тепла и света. Но подступающая к горлу реальность обезоруживает: и снова однообразный день, который невидимый и унылый летописец ставит на репит. Смотришь на отражение в зеркале, и оно кажется особенно безобразным; не глядя хватаешь рубашку и пальцами скачешь по пуговицам, не попадая в петли. Я знаю: ты устал сражаться, потому что не видишь конца. Наверное, ты думаешь, что счастье – прерогатива иных: возможно, более сильных, возможно, более нахальных. Но это твоя дорога, которую кроме тебя никто не пройдёт. Ты можешь кричать и ругаться, но это только твой бой, и никто не победит в нём за тебя.
