Я залезла в клетку и подпрыгнула – хозяйка встрепенулась. Я бесилась и просила ее подойти к двери палаты – к изгороди.
Хозяйку не пришлось долго тиранить: мы уже нормально ладили.
Мое поведение откликнулось в ней предчувствием, и она встала со скамьи и побрела к изгороди.
На земле лежал сложенный листок бумаги.
Хозяйка в ужасе закрыла ладонями лицо. Волк почти не отходил от изгороди и наблюдал за ней.
Полдня хозяйка играла в забавную игру: то подойдет к записке, то отойдет.
Я устала бороться с сапиенснутым мозгом и так утомилась, что просто развалилась в клетке, как звезда, высунула язык и тяжело дышала.
Борьба моя прошла не зря – хозяйка уселась на землю, по-турецки сложила ноги и, уставившись на лист бумаги, минут пятнадцать просидела в одной позе. Как тяжело бедняжке было пересилить страх и прочитать записку!
Сапиенснутый мозг, как только не звал ее обратно в сад: качелями манил, прыжки в кучи золотых листьев обещал, даже бабье лето божился продлить! Так и отвлекал хозяйку от злосчастной, но важной записки. И вот она поддалась: вскочила на ноги и стала танцевать на осенних листьях. Ей нравилось, как они звонко хрустели, словно чипсы, под ее стопами.
«Наступая на хрустящие листья, я ломаю косточки осени и приглашаю зиму…».
Ах, ты, мой маленький маньячело!
Я расхохоталась и уже потеряла надежду, чтобы вытащить бедняжку из мира фантазий. Хозяйка устала танцевать и вновь уселась. Тут осторожно приоткрылась дверь. Вновь комнату залило светом. Зашел волк, таща в зубах теплый плед.
Хозяйка даже не заметила его, а продолжала таращиться на записку. В ее мире это была кучка снега, что присыпала осенние листья. Хозяйка с грустью наблюдала, как ее осень подходила к концу, и обещанное бабье лето обернулось снежным ноябрем: в палате сидеть на полу в одной пижаме было холодно. Волк кивком поздоровался со мной, неслышно подошел к хозяйке и накрыл пледом, а затем ушел.
На мгновенье она ожила и стала осматриваться. Откуда взялась белоснежная перина?! Моя измученная хозяюшка укуталась в ней и неожиданно подняла лист бумаги.
Тут же в сапиенснутых мозгах промелькнула мысль: «кто-то в саду принес мне теплую перину, когда я замерзла, значит, он поможет мне, если будет страшно читать».
10.00
Моя хозяйка тихонько, на цыпочках, зашла в процедурный кабинет. Никого рядом не было, но ей казалось, что некто на небе знал, что она задумала, потому очень стыдилась даже невидимок.
Я же заработал чаще. Я не хочу останавливаться. Я ещё слишком молод.
