Эликсир бодрости | страница 21

Прутиков жалобно улыбнулся. С последнего заседания по месту жительства он заявился домой в 12 часов ночи.

Оля заплакала и сказала, что она все поняла: Боря разлюбил ее и свою работу.

Ночью Прутикову приснился страшный сон: он забыл, как включается его любимый станок и с какой стороны подходить к нему надо.

Случай этот произошел, когда я был управляющим треста. Ну, трест как трест — не очень большой, но, видно, нужный, поскольку его, за мою бытность в нем, трижды собирались ликвидировать, да так и не смогли.

Работалось тогда легко. Получали мы из главка разные циркуляры и указания, регистрировали их и отправляли дальше исполнителям. А когда в тресте возникала вакантная руководящая должность, тоже не надо было голову ломать. Главк сразу же на эту должность присылал своего человека. Это было удобно и нам, и им. Главк под предлогом выдвижения избавлялся от неугодного сотрудника, а мы, в свою очередь, не несли ответственности за его плохую работу.

Так продолжалось до тех пор, пока о нас помнили в главке, а когда совсем забыли, мы стали выращивать руководящие кадры сами. Вот в этот период и произошел случай, о котором я хочу рассказать.

Уволился тогда у меня по семейным обстоятельствам один начальник отдела. Долго я ломал голову над подбором кандидатуры. Перебрал буквально всех сотрудников отдела. Не то! Начал с Кочергина. Толковый был работник, исполнительный, вежливый, организатор хороший, но кто-то пустил слух, что он якобы в нерабочее время выпивает. А это для главка, как красная тряпка для бычка. Ни за что не утвердили бы. Соловьев — тот не пил и не курил, но бездельник был, каких свет мало видел. Сидоркина — грамотная женщина, но ее на работе не застанешь. Целыми днями по магазинам бегает. Керимбаев — староват. Редькин — наоборот, слишком молодой.

Выручил телефонный звонок.

— Привет, Пал Иванович, — пророкотал в трубке голос Ивана Григорьевича. — Что же ты, дорогой, так долго не назначаешь начальника отдела? У нас уже беспокоятся на этот счет…

— Да вот, — говорю, — никак не могу ни на ком остановиться.

— А как Редькин работает? Претензии есть?

— Претензий нет, — отвечаю, — да вот молодость его меня смущает.

— Молодость — не порок, говорят. Была бы светлая голова. Или у тебя другое мнение? Извини, пожалуйста, — вдруг заторопился Иван Григорьевич, — начальство вызывает.

В трубке раздались гудки.

Намек я, конечно, понял и в тот же день подписал приказ о назначении Редькина начальником отдела. Возражать начальству не в моих правилах.