– Эй… – зову её, но из горла выходит лишь глухой скрежет.
И всё же сработало. Огромные синие глаза с длинными, слипшимися от слёз, ресницами испуганно уставились на меня, пару раз моргнули… И Наташка, сдавленно пискнув, вдруг сорвалась с места и рванула наутёк.
Вот и вся любовь! Пойми этих женщин.
А уже через несколько секунд передо мной вырос Жека. А зарос-то – как Бармалей!
– Геныч, – он нервно хохотнул, – что ж ты вечно так не вовремя, а? Я там такую медсестричку склеил… – он заулыбался, а глаза заволокло слезами.
– Так… – с голосом по-прежнему беда. Я с трудом прочистил горло и придушенно просипел: – Это ты по ней рыдаешь?
– Иди на хер, придурок! – Жека в два шага одолел расстояние между нами и, уткнувшись лбом мне в бок, беззвучно затрясся.
Я же, подавив внезапное желание погладить его по черноволосой башке, спросил первое, что упало на язык:
– Жек, ты там ржёшь, что ли?
Обхватив меня своими ручищами, Жека яростно трёт лицо об казённое одеяло и теперь действительно смеётся.
– Хорош меня щупать, придурок, – ворчу недовольно, чтобы скрыть смущение, а слова отдаются болезненными спазмами в голове.
– Да ты сам придурок, понял? – он поднимает голову, больше не пряча покрасневшие блестящие глаза, и внимательно вглядывается в меня. – Геныч, ты как… выспался, надеюсь? Что-нибудь болит?
Болит всё! Но у самой двери, обхватив кулачками острый подбородок, жмётся к стене Наташка, и под её испуганным взглядом я отрицательно качаю головой. Но она не качается.
– Нет, – выдыхаю шепотом, а Жека быстро оглядывается на сестру и шепчет мне с заговорщическим видом:
– Вот она, великая целебная сила слёз девы невинной. После такого, Геныч, ты просто обязан… – Жека делает страшные глаза и поворачивается к сестрёнке: – Натах, колись, как тебе удалось разбудить нашего спящего красавца, а? Ты его поцеловала, что ль?
– Дурак, – огрызается она, стремительно краснея.
– Ещё какой дурак! – охотно соглашается Жека. – Что ж я сам-то не догадался? Геныч, да я бы тебя ещё в первый день зацеловал.
– Я б тогда… тебя усыпил. Ты свою рожу небритую видел? – сиплю едва слышно, стараясь не морщиться от боли.
– Да ты на свою посмотри! Упырь и то румянее. А небритый я по твоей вине, между прочим. Мы с пацанами обет дали – не бриться, пока ты в спячке. Вот так пробудился б ты через годик и узнал бы одного Малыша, у него-то, один хер, ничего не растёт. Зато нам с Кирюхой к тому времени бороды как раз щекотали бы яй… – Жека запнулся и перевёл взгляд на хихикающую Наташку. – Так, хорош уши греть, медперсонал созывай. У них что там, тихий час, что ли? Пошевеливайся, Натах!
