Голову трогать не следовло, пока не выяснится, что именно я услышал, хотя имплант контроля, возможно, был не полностью восстановлен.
Одно неверное движение, и кожа могла лопнуть как раз посередине головы. Лопнет и отвалится кусками, точно сухая, шелушащаяся краска. Программа расшифровывала нервную активность и преобразовывала ее в цифровые команды. Электроды фиксировади мысли, которые потом – через имплант контроля управляли конечностями или имплантами коммуникации.
Длинные ряды кода. Среди миллионов знаков могла затеряться ошибка. Неточность, из-за которой программа дала сбой. На этой мысли и следовало сосредоточиться. Начать сначала.
Я сел и наклонился вперед. Я был готов к новой жизни. Другого выхода не было. Глубоко вздохнув, закрыл лицо руками. Все вокруг наполнилось картинами прошлого – размытые черты лиц, открытые рты.
Открыл глаза. Дыхание сделалось прерывистым. Отняв руки от лица, вытянул их перед собой ладонями вверх. Руки как руки – кожа, мышцы, кости.
Я научился не доверять случайностям, совпадениям: в снах их было много.
Местные люди скоро будут удалены совсем. Даже сейчас они становились неудобством. Дни и ночи напролет наноиды вместе с новви погружали людей в анабиоз и грузили в контейнеровозы.
Глава 8
Близился вечер, когда появились два вертолета. Машины одна за другой уверенно пошли на посадку, пересекая незримый купол энергетического поля. Метрах в двадцати над землей обе машины исчезли, словно их поглотило пространство. Они исчезли за пологом маскирующего поля.
Над ноноксом переливался холодный бледный свет. Вертолеты совершили посадку. Из первого четверо рапатонов выгрузили двухметровую капсулу, похожую на кокон. В таких обычно доставляли наноидов, чтобы пресечь любую возможность для импульса, с помощью которого машины могли контролировать единую сеть.
Я заметил птицу, которая делала в воздухе неестественные движения.
Но кто может помнить, какие движения птиц естественны? Это могло быть искусственным аппаратом. Это мог быть не просто беспилотник, произвольно барражирующий над местностью. Предназначение такого летательного аппарата – не только выслеживание выживших. Возможно, птица была гораздо опаснее, чем мне казалось.
«Нонокс 357» стоял на пороге катастрофы – от подобных мыслей к горлу подступала тошнота. Промелькнувшая мысль заставила вздрогнуть, выйти из секундного замешательства, возвращаясь в реальность разговора, который я вел с нанотехниками.
