В ноноксе постоянно росло количество убийств. Жертвами становились владельцы наноимплантов с новыми модификациями. Их убивали, устройства извлекали из тел. Импланты стоили дорого, и обычным людям они были недоступны.
Люди всегда искали причины для раздоров, и различие между модифицированными и обычными было аналогично разделению по расе, религии.
Мои импланты были в основном нейтральными устройствами, не вторгавшимися в организм и не нарушавшими его естественные функции.
Мерт разглядывал свою кибернетическую руку.
– А разве все так уж плохо?
Задача, стоящая перед людьми оставалась прежней: повернуть вспять процесс колонизации машинами.
Глава 7
Сон был жуткий. Полый череп. Внутри кромешная тьма, лишь посередине желтый огонек. Я лежал лицом вниз на плоском и твердом.
Жизнь возвращалась в тело. Но я не дышал, и сердце не билось. Я пошевелил одним пальцем. Потом другим. Открыл глаза и увидел свет. Доносившиеся до меня звуки, были голосами, которые складывались в слова, словами выражались мысли.
Но откуда-то издалека, незнакомый голос настойчиво повторял одно и то же слово:
– Предатель.
Голос звучал спокойно, без эмоций. Одно слово. И все.
Сначала голос был один, потом к нему присоединились другие, и скоро мне стало казаться, что скандирует огромная толпа, весь мир. Потом слово утратило смысл и стало сочетанием звуков.
«Прошлое нельзя изменить», – думал я. Нельзя изменить радикально. Его можно немножко подправить.
Люди поняли, что ничего исключительного в человеке нет и что стать в один ряд с остальными формами небиологической жизни не унижение.
Я пытался уснуть, но сон не приходил. Я лежал на спине и пытался что-нибудь вспомнить из своей жизни, но воспоминания, как и сон, не шли ко мне.
«А к чему сон и воспоминания мне – набору химикатов?»
Сначала были инструменты, потом машины – не что иное, как более сложные инструменты, впрочем, на самом деле и те, и другие – просто усовершенствованные руки человека. Затем появились наноиды – машины, которые умели ходить и разговаривать, как люди.
Скоро настанет день, когда нас будет не различить, тогда и человек будет разговаривать с наноидом, думая, что говорит со своим приятелем.
Разрушив свою технологическую цивилизацию, человек сделал необратимый шаг. В человеке живет глубокий страх, который служит предупреждением: будучи восстановленной, технология снова превратится в чудовище. Страх всегда остается.
Нужно найти новый путь, основать цивилизацию в другом ноноксе, не на технологиях ноноидов. Я старался вообразить себе цивилизацию без машин, но не мог.
