– Понял, – Литвинов отдает честь однокласснику двумя пальцами и бежит вперед, проезжаясь кожаными сапогами по сухим гниющим листьям.
Влад сидит за последней партой библиотеки, не обращая внимания на двух одинаковых девочек за первой партой, явно обсуждающих его.
– Привет, извини, что опоздал, – Саша подсел незаметно. Кажется, Влад был так увлечен романтическими посланиями каких-то Никиты и Алисы, старательно нацарапанными ручкой парте, что не заметил, как тот пришел. – У меня для тебя есть кое-что, – Саша, довольно улыбаясь, полез в рюкзак и достал оттуда до боли знакомую коробку. – Не ругайся, пожалуйста.
– Но, – Влад осекся, – Они дорогие, я не могу, правда.
– Я хочу тебе их подарить. Я очень хотел сделать что-то для тебя.
– Почему?
– Я не думаю, что люди просто так полы в офисах каждый день намывают. Я видел тебя, когда ходил к отцу на работу. И не один раз,– Саша хрустит костяшками пальцев и переходит на шепот.
– Не нужно жалеть меня, ладно? И делать из себя благодетеля тоже.
– Почему ты-
– Что? – Влад закрывает лицо руками.
– Я не такой ублюдок, чтобы делать это ради себя. Если ты думаешь, что я купил тебе краски, потому что захотел потешить свое самолюбие, то ты не прав. Это нормально, не все люди уроды.
– Извини, я просто… Тут я урод. Я забываю, что со мной может случится что-то хорошее, – парень смотрит виновато.
– Никакой ты не урод – Дима вздыхает, – Возьми и давай уже графики чертить.
– Я вижу, у тебя с ними особые отношения.
– Это правда.
Влад прячет драгоценную упаковку в сумку, представляя, как младший брат будет счастлив этой незамысловатой коробочке.
Графики пересеклись, разум был чистый и здравый. Владик Литвинов понял, что пора учиться строить функции, пора вычислять уравнения и находить иксы, чтобы понять, как быть восемнадцатилетним, как оправиться от всех потерь и начать жить.
«Март пришел; растаял снег; земля запахла счастьем. Я сделаю вид, что ты никогда не делал мне больно. Я притворюсь, что ты никогда меня не ранил. Я наконец смогла увидеть свет после темной зимы. Все прошло вместе с тремя холодными месяцами. Я отправила им письма с твоими стихами, чтобы забыть их навсегда. За окном заалел рассвет после этой бесконечной ночи».
Ксюша прожигает Пашу взглядом – в ее голове он уже сгорел несколько тысяч раз. Она покачивается на пластмассовой табуретке и ждет, пока Геля принесет ей молоко и ванильные вафли.
«Я же вижу, идиот. Я ведь не какая-то дура?»
Она спрятала руки под толстовку и усмехнулась сама себе.
