Я обожала смотреть на это сердце, прикасаться к нему рукой. И я понимала, почему Варя так сильно любила бывать здесь. Тот самый портал, соединяющий две эпохи, ощущала и я.
Мой дар начал раскрываться с другой стороны. Вот здесь проезжала карета, запряжённая тройкой лошадей, в ней изящная дама поправляла шёлковые перчатки. А здесь мальчишки продавали газеты с датой: «13 august 1864». Я стала непросто видеть, а чувствовать энергетику города. Я словно пропускала её сквозь себя, становясь с ним единым целым. Тысячи тайн, что скрывали эти улицы, были разом для меня открыты. Как – будто мне был открыт доступ к самым секретным архивам нескольких веков.
И мне не было страшно. Напротив, это было невероятно. Я стала частью города, частью его истории, а он стал частью меня. И я влюбилась в него. Влюбилась так же сильно, как Варя полюбила Гюнтера. Больше я не грезила лазурным побережьем Италии. Теперь я грезила им.
Шагая по улицам, я любовалась ими, касаясь зданий, по моей коже бегали мурашки. Такое незнакомое, но такое приятное чувство переполняло меня.
В выходные дни я бродила по городу с утра до ночи. Заходила в уличные кафе, знакомилась с горожанами, приветливо улыбалась прохожим. Вся моя жизнь резко изменилась… И я понимала, что никогда уже она не будет прежней.
– Я думал, что ты никогда больше не придёшь, – сказал он. Его глаза смотрели на меня встревожено, а голос дрожал.
– Я всё равно бы пришла, – нерешительно произнесла я.
– Почему?
Я не знала, что ответить ему, и просто молчала. Сказать ему правду я не могла. Не была готова. Не знала, как он отреагирует. Да и вообще… Просто трусила.
– Если бы ты не пришла, я бы всё понял, Варя. Так, наверное, и должно быть, – сказал он спустя время, – Я же знаю, как сильно ты рискуешь каждый раз, приходя к нам.
Его голос всё так же дрожал, а глаза светились благодарностью и радостью. Самые красивые глаза на свете. В этот момент мне как никогда сильно хотелось его обнять. Этот человек стал для меня роднее всех на свете.
– Я могу не прийти только в одном случае.
– В каком же? – встревожено спросил он.
– Если отец оторвёт мне ноги, и мне не на чем будет ходить.
Мы оба рассмеялись, хотя в этом было мало смешного, но шутить я никогда не умела.
На наш громкий хохот выбежала Марта и застыла с широко раскрытыми глазами.
– Моя милая, ты пришла, Варенька, – сказала она на ломанном русском, и бросилась обнимать меня. Я с радостью ответила на её объятия. Тут же на пороге появилась Ева. И вот мы уже втроём обнимаемся на крыльце их дома, а Гюнтер наблюдает за нами со счастливой улыбкой на губах.
