«Если бы я жила во времена расцвета нашего племени Готтва, я была бы целительницей», — однажды сказала она мне.
«Ты не можешь лечить всё травами и специями», — моё юное «я» сказало ей.
«Можно многое вылечить с помощью корней и заклинаний. Большинство туземцев победили болезни, которые поселенцы считали неизлечимыми».
«Ну, я бы предпочла быть врачом».
Я вспомнила разочарованный блеск в глазах моей матери, когда я сказала ей об этом. Несмотря на то, что я признавала пользу растений — таких как алоэ вера при ожогах и окопник при ангине — я также была большим сторонником современной медицины. Мама никогда не делала мне прививок, но не потому, что считала, что они приводят к аутизму, а потому, что была уверена, что сможет вылечить меня от любых болезней с помощью домашних мазей и отваров. Я читала новости и была гораздо менее уверена в этом. В любом случае, чтобы поступить в колледж, мне нужно было быть вакцинированной, вот и всё.
Я достала тёмно-синюю кружку с надписью «Лучшая мама на планете», выведенную красивым белым шрифтом. Я погладила кудрявые буквы, вспоминая тот день, когда купила её для неё на свои карманные деньги. Мне было девять, и я очень гордилась этим. Я грустно улыбнулась ей, прежде чем поставить её обратно в шкаф и выбрать простую прозрачную кружку для чая Лили.
Налив горячей воды и бросив чайный пакетик в кружку, я принесла её в гостиную, где они с папой вели оживлённую тихую беседу. Она поблагодарила меня кивком. Сосредоточившись на размахивающих папиных руках, она сделала глоток, подавилась, а затем ахнула. Глаза наполнились слезами, она повернулась ко мне. Струйки дыма, похожие на те, что вырвались из ладони Круза в ту ночь, когда он коснулся моего железного ожерелья, вились сквозь её приоткрытые губы, ставшие каменно-серыми. Серость поползла по её подбородку и вниз по горлу. Она отмахивалась, но не для того, чтобы остудить себя. Сверкающая пыль сорвалась с её ладони и осела на коже, как пудра для лица.
Я была слишком поражена её физической реакцией, чтобы пошевелиться.
— Насколько горячим ты заварила чай, Кэт? — папа почти закричал на меня, вваливаясь на кухню.
Я услышала звон кубиков льда в стакане. А потом он вернулся, размахивая стаканом перед Лили.
— Вот, — сказал папа, пытаясь дать ей стакан. — Подержи это.
Она отстранилась от него, как будто у неё тоже была аллергия на лёд, но я знала, почему она не взяла его у папы, почему она жестом велела ему поставить его на стол… Если она прикоснётся к стакану, лёд растает. Я не думала, что её волшебная пыль сможет замаскировать это. Когда папа вернулся к креслу, я пошла на кухню и проверила коробку, из которой взяла пакетик чая. Когда я прочитала «укреплённый железом», я побледнела. Я только что подсыпала Лили яд фейри.
