— Ты можешь это видеть?
— Да. У меня есть Взор, и, очевидно, у тебя тоже.
— Взор?
— Говори тише, — прошептала она.
— Что это за Взор?
— Что-то, что позволяет тебе видеть сквозь гассен.
Я нахмурила брови.
— Пыльцу, — перевела она. — Пройдись со мной.
— Какую пыльцу? — спросила я.
Она протащила меня мимо входной двери.
— Ты ничего не знаешь о нашей семье? — спросила она, когда мы спускались по ступенькам крыльца.
— Мне нужно взять пальто, — сказала я.
— Ты не замёрзнешь.
— Почему мы выходим на улицу?
— Нам надо поговорить, и будет лучше, если мы поговорим здесь. Я не хочу, чтобы люди это слышали.
Я убрала руку из её досягаемости.
— Я солгала раньше. Я тебя не узнаю. Кто ты такая?
— Туда, — она указала на круг деревьев. — Мы поговорим там.
— Нет. Уже достаточно далеко. Вокруг никого нет.
Она оглядела кладбище.
— Ты ошибаешься. Мы не одни, — пробормотала она. Её глаза горели, как огарки свечей, когда она вглядывалась в ночь. — Я должна идти, Катори, — она потянулась к моей руке, разжала мои пальцы и вложила что-то прохладное в мою ладонь. — Это защитит тебя, пока я не вернусь, чтобы разбудить остальных.
Я растопырила пальцы и распутала длинную серебряную цепочку. Большой овальный кулон свисал с замысловатой оправы. Он был гладкий, с молочно-белыми, огненно-оранжевыми и неоново-зелёными прожилками. Опал. Любимый мамин камень. Когда я подняла глаза, чтобы спросить Гвен, не семейная ли это реликвия, её уже не было.
— Что за чёрт, — пробормотала я себе под нос.
Неужели она сбежала? Я обернулась, чтобы осмотреть кладбище, но там не было никакого движения. Когда я повернулась обратно к дому, то столкнулась лицом к лицу с Крузом и вскрикнула.
Он зажал мне рот рукой, чтобы заставить замолчать, но тут же отдёрнул её. Струйки дыма вились от его ладони.
— Чёрт, — прошептал он.
Я отскочила от него, не отрывая взгляда от его всё ещё дымящейся ладони.
— Твоя рука дымится?
Он сердито посмотрел на свою руку, затем на мою, а затем на кулон с опалом. Медленно выражение его лица разгладилось, и он протянул ладонь в пространство между нами. Его кожа была бледной и светилась, но не горела.
— Больше нет.
— Но это было так?
Он не ответил.
— Статический разряд не может поджечь кожу, — сказала я.
— Разве нет?
Я отрицательно покачала головой, всё время задаваясь вопросом, может ли это быть. Я вела себя нелепо. Конечно, это не могло быть так.
— Что ты сделал с мамой?
— Я ничего не сделал твоей матери, — сказал он.
— Ты лжёшь!
