— С кем он разговаривал по телефону?
— В какой-то момент я услышала имя Лили. Он заговорил с ней на каком-то странном языке. Но потом он заговорил по-английски. Он сказал что-то вроде того, что, если они поднимут ещё одного, Грегор и что-то золотое придёт в Роуэн, чтобы навести порядок. Я думаю, что это то, что он сказал. Это звучит странно, да? Ты думаешь, он говорил о строительстве торгового центра или что-то в этом роде? Я бы хотела торговый центр. Это определённо оживило бы это место.
Они определённо говорили не о строительстве торговых центров. Мне стало интересно, кто такой этот Грегор. Фейри, как я себе представляла. Тот, с кем я, вероятно, не хотела встречаться. Когда Касс взяла меня за руку и потащила обратно в дом, бормоча, какие у неё холодные ноги, я посмотрела на могилу Блейка и на большую фотографию, которую Би распечатала. Это было до того, как он ушёл на войну, до того, как его лицо непоправимо изменилось. Я и забыла, каким по-детски наивным он выглядел перед тем, как отправиться в Афганистан, с мягкой челюстью, пушистым подбородком и улыбающимися глазами. После взрыва, когда он вернулся в Роуэн, его челюсть стала неровной и угловатой из-за протеза, из-за которого подбородок торчал так, как никогда раньше. Но больше всего изменились его глаза. Или, скорее, его оставшийся глаз; он потерял свой блеск. Блейк-до и Блейк-после были двумя очень разными мальчиками, но у них было одно и то же доброе сердце, и один и тот же благородный ум.
Слеза скатилась по моей щеке. Ладно, возможно, я ошибалась, построив вокруг себя крепость. Может быть, забор. И всё проходит через заборы. Если только они не сделаны из железа или рябинового дерева.
Мои глупые размышления заставили меня вспомнить о том, что сказала Касс, и это напомнило реакцию Каджики на телефонный звонок. Это вывело его из себя. Я решила, что Грегора нужно бояться. Я оставила Касс внизу и направилась в свою комнату. Заперев дверь, я пролистала книгу Холли, надеясь найти что-нибудь о Грегоре. Я не была уверена, как я смогу определить имя из тысяч строк текста. Однако тщетная надежда подстегнула меня.
Прошло двадцать минут, прежде чем я со вздохом закрыла книгу. Я бы спросила Холли, или я бы спросила Эйса. Прежде чем кто-нибудь пришёл за мной, я отложила книгу и спустилась вниз. Я нашла Касс у блюда с небесно-голубыми ванильными кексами, которые испекла Стелла. Хотя её жест был добрым, они выглядели более подходящими для детской вечеринки. В каком-то смысле мы праздновали жизнь мальчика, но это была ушедшая жизнь, а не надвигающаяся.
