— Разделять мысли другого человека?
Я кивнула.
— Это неприятно. И трудно, так как мне приходится различать его и мои. Когда я увидел Касс раньше, я подумал о ней, как о своём друге… Я доверял ей. Но я не могу сказать, мой ли инстинкт диктует мне испытывать к ней приязнь или воспоминания Блейка.
— Возможно, воспоминания Блейка. Он обожал Касс.
— Он обожал тебя больше — его голос казался таким же тёмным, как ночь, льющаяся на обмороженный пейзаж.
— Тогда, должно быть, тебе очень странно находиться рядом со мной, — тихо сказала я, наматывая длинную прядь волос на пальцы.
Последовавшее за этим молчание было болезненным и неловким… Мучительно неловким. Поэтому я спросила его о нападении голвинимов.
— В тот раз выжило только тринадцать человек. После того как племя рассеялось, нас всё ещё было больше сотни. Они истребили нас. А потом они получили удовольствие, протыкая мёртвых охотников шестами, которые они установили вокруг рябинового круга Негонгвы, и двенадцать из нас сумели выбраться.
Образы, которые он рисовал, были настолько яркими, что, когда я закрывала глаза, я могла слышать крики, чувствовать запах крови, представлять бойню.
— Мы назвали это Макудева Гизхи. Тёмный День, — его кадык дернулся. — Когда наступили сумерки и скрыли страдания вокруг нас, когда голвинимы улетели, Негонгва взмолился о помощи Великому Духу. Она пришла к нему во сне и велела найти базаш, которая выращивала многолетние розы.
— Базаш, — прошептала я, перекатывая слово на языке. Это не звучало незнакомо. Читала ли я об этом в «Дереве Ведьм» или бабушка Вони научила меня этому?
— Базаш — наполовину фейри, наполовину человек, — объяснил он. — Нам потребовалось несколько дней, чтобы найти её. Но, в конце концов, мы набрели на её хижину. Когда мы вернулись в лагерь с несколькими букетами роз, одиннадцать других соорудили гробы из рябинового дерева. Понимаешь ли ты, как низко мы пали, чтобы рассмотреть такое решение? Мы согласились похоронить себя заживо под розами, выращенными фейри.
Я не хотела проявлять к нему жалость. Кроме того, я сомневалась, что Каджике нужна была моя жалость.
— Вам нужно было идти в баситоган, чтобы найти базаш?
Он фыркнул.
— Охотник не может войти в баситоган. Войти могут только фейри или люди, желающие стать рабами фейри. К счастью для нас, они отвергают большинство базаш. Они называют их падшими, хотя они не выпадают из королевства фейри, их выбрасывают, как гниющие трупы.
Отвращение Каджики к фейри было настолько сильным, что стало чем-то осязаемым, чем-то острым, смертоносным и горьким. Его челюсть задрожала от этого. Сухожилия на его руках двигались вместе с ним. Вена на его шее пульсировала от этого.
