Дама возле меня, та самая, которую я кормила размазанным паштетом, опять закачалась и поднесла к лицу вуаль.
– Начинаем сарацинские танцы. Ваше величество, – я постаралась как можно ласковее ему улыбнуться, – Драгоценный жених мой, любезный король. – Я даже взяла его за руку. – Вы будете со мной танцевать?
Король, бедняга, – я даже его пожалела, – наверное, так мало видел от своей ненаглядной Амины тепла (да, наверное, вообще не видел), что его на какое-то время проняло. Как зачарованный он протянул мне руку, и, пользуясь этой его минутной слабостью, этим осенением моих действий его королевской властью, я повернулась к придворным. Лица их застыли.
– Для начала, – сказала я, – все выстраиваемся в два ряда. Дамы направо, кавалеры налево. Выстраиваемся, не тушуемся!
Рука короля дернулась, и, повернувшись, я увидела, что он снова смотрит зло.
– А теперь… – сказала я растягивая слова. – Дамы…
Дамы вздрогнули.
– Дамы делают шаг назад.
Дамы шагнули.
– А кавалеры… – сказала я еще более угрожающим тоном, и кто-то в задних рядах аж за кинжал схватился, – кавалеры делают шаг влево.
И я замолчала. Я стояла и молчала, молчали и все присутствующие, молчал король, и тем дальше, тем более неловкой делалась эта непонятная пауза.
– Что ж, Амина… – Начал, было король, но я не дала ему договорить.
– На этом танцы окончены! Все садимся за стол. По сарацинской традиции никто больше танцевать не должен. За стол! Музыканты, уходите.
– Нет. Хватит с нас сарацинских традиций, – король, видимо, немножко пришел в себя. – Они очень милые, но дальше мы будем блюсти обычаи нашей страны.
– А музыканты уже ушли, – улыбнулась я.
Королю, конечно, ничего не стоило их вернуть, однако, гостям явно было не до танцев, и пир им тоже был не нужен. Стол, конечно, уже прибирали расторопные слуги – но чтобы поправить нанесенный мной урон, его надо было вообще вынести и принести новый.
Поэтому, король тоже улыбнулся – по крайней мере, он попытался. Вышел у него, скорее, пугающий оскал.
– Дорогие гости! Мы славно попировали! А теперь нас ждут государственные дела, – рявкнул он, и, сжав мой локоть, потащил за собой.
Он вывел меня из зала, завернул за угол, поднялся по лестнице, и в конце концов мы оказались в том самом его кабинете, в котором я увидела его впервые. Уже смеркалось, и было темно, но белое лицо короля я видела ясно.
– Ты что это устроила? – спросил король, буквально швыряя меня в кресло. – Это что было?
– Сарацинские традиции, – сказала я сквозь зубы. Мне было страшно, но я была не Амина и молчаливый протест – не мое.
