– Здесь темно и страшно…
Как вдруг фонарик погас, и наступила тишина.
– Маша, ты здесь? – спросил Кир.
Вновь прихватил живот и захотелось вернуться, но парень не нашёл просвета незакрытой им двери, который только что был за его спиной.
Тьма была такой, что казалось, её можно было потрогать, и она будет на ощупь бархатной, с мелким и мягким ворсом. И Кир даже смог что-то нащупать, что-то сухое, свисающее сверху, похожее на старые тряпки. Он отшатнулся в сторону, как напоролся на ещё одни тряпки, только они были влажными.
– Ну и мерзость, – сказал Кир.
– Твоя жизнь мерзость, – сказал кто-то из темноты противным, причмокивающим голосом.
Кира как ошпарило, он метнулся в сторону двери, но напоролся ещё на несколько тряпок, но нигде не было ни стен, ни дверей. Сплошная тьма и эта тьма разговаривала. Сначала Кир поверил в то, что это его галлюцинации решили подать голос, но он решил перестраховаться, громко спросив:
– Ребята, вы бросайте так шутить! Мы сюда не за юмором пришли!
– Пришли, – довольно сказала темнота.
– Ты кто?
– Меня не знать, – где-то над ухом прочмокал противный голос.
Живот недовольно взбурлился новым приступом нужды. Рядом прошелестели крылья, будто забившейся в силок огромной птицы, что пролетая мимо задела плечо Кира, расцарапав ему футболку. Но это всё было уже не так важно, а вот живот…
– Да пошли вы все к чёрту! – сказал Кир, стягивая штаны.
– Пришли, – ответил голос, но на него Кир уже не стал обращать внимания.
Он сорвал висящую рядом тряпку, чтобы подтереться. Страх на мгновение сменился удовлетворением громко опорожняющегося кишечника.
– Грязный, не делай! – воскликнула тьма, будто расстроившись такому поступку Кира.
– Русский язык подучи, – сказал Кир, радуясь тому, что тряпка, которую он сорвал, оказалась сухой.
Но сухой вскоре она быть перестала, и Кир выбросил её во внезапно отступившую тьму. Он увидел, что тьма забилось в угол сеней, оставшись шелестеть огромными чёрными крыльями где-то там, поодаль. Ребят негде поблизости не было, они были либо уже в доме, либо также как и Кир, ещё блуждали в этом расширяющим пространство наваждении.
– Ребята! – позвал Кир, но ему никто не ответил.
Сквозь щели досок начал пробиваться солнечный свет и удалось рассмотреть, что использованная Киром тряпка была похожа на иссушенную, рваную кожу, принявшую на полу позу человека, избавленного от всех внутренностей.
– Твою мать! – выругался Кир.
Увы, та сторона, где должен был быть выход из сеней, оказалась во власти тьмы, зато Кир смог нащупать другую дверь, которая вела в дом. Никаких мыслей у него в голове не было, только паника, которая заставляла действовать. Он отворил дверь и попал в помещение старого дома, где стояла русская печь, стол, табурет и валялся какой-то хлам.
