Мужчина прицелился и кинул смятую пачку синего «Соверена». Пачка скользнула по дверному косяку и упала куда-то под раковину.
– Отлично, – сказал реабилитолог. – Трёхочковый бросок.
– Он должен был попасть, – недовольно проворчал Гжельский. – А теперь сходи за пачкой и снова брось с этого же места.
Руслан немного повернул свою коляску, чтобы скорректировать траекторию движения в ванную комнату, но в его сознание вновь вонзился голос Гжельского:
– Я сказал именно сходить. Своими ногами.
– Я не могу, – сказал Руслан, будто выплывая в реальность.
– Что ты сказал? – будто докапывающийся гопник, Гжельский склонился над Русланом.
– Не могу пойти, – повторил Руслан, чувствуя воздействие Силы, но не повинуясь ей.
– Ударь себя, – сказал Гжельский.
Раздался хлёсткий звук пощёчины, а Гжельский продолжил:
– Раз не можешь, то езжай за своей пачкой. Но возьми её зубами.
Руслан опустил взгляд. Ему сильно не понравился этот тон, но он совсем не понял, что именно ему так не понравилось. Наверное то, что он опять почувствовал себя слабым. Слабым и никчёмным. Очень знакомое чувство. Как хотелось, чтобы кто-нибудь защитил. Но ты взрослый дядька, который не плачет, не жалуется, и у которого ничего никогда не болит. Но ведь все видят, что болит, да ещё как. А если посмотрят не только на его внешний вид, но и на его душу, через его глаза, то ещё и поймут, какой он ущербный. Ущербный, потому что несчастный.
Стахов склонил голову и покатил коляску к ванной. Раскрыл дверь пошире, а потом остановился.
– Не хочу, – сказал он.
– Не хочешь что? – строго спросил Гжельский.
– Хватит, – выдохнул Руслан, разворачивая коляску к уставившимся на него мужчинам. – Не знаю как, но я вышел из под влияния гипноза.
– Да, на сегодня хватит, – уже дружелюбнее заговорил Олег Рубинович. – Дело оказалось не только в твоём личном призраке. Будем работать. Ты упрям, но это не очень хорошо в данном случае. Руслан, я хотел бы с тобой ещё побеседовать, не в рамках наших экспериментов. Деловая беседа.
– Ладно, пойду я, – сказал реабилитолог, уловив посыл. – Бывайте, мужички!
Когда они остались одни, Гжельский присел на стул. Но казалось, что сделал он это не от того, что устал находиться на ногах, а потому, что это могло выглядеть неловко, что один мужчина возвышается над другим мужчиной.
– Случай непростой, – Олег Рубинович решил в позитивном тоне закрыть тему сегодняшнего эксперимента. – Но от того и более интересный. Не опускаем рук, прогресс будет. А что касается делового разговора, то у меня одна новость. Сегодня твой ночной сменщик запечатлел очень знаменательный момент в изменении поведения Анны.
