— Не дурно… — заметил Связник, возвращая винтовку. — А как насчёт всяких хитрых датчиков?
— Ничего не берёт! — Святой Отец снова стал видимым. — Главное — помалкивать, если не хочешь напугать противника и получить от него луч, пулю или ещё чего… Наши в этих штуках несколько дней на охоту ходили, ни одна зверюга не чует, если сидеть тихо.
— Ну, псы те пострашнее зверей… У псов всякие штуки есть…
— Брат, говорю тебе, ничего не берёт! Поле, которое создаёт плащ-невидимка, скрывает тебя полностью! Проверяли. У нас ведь есть почти всё, что есть у них…
— Да?.. — Связник с интересом приподнял бровь.
— Да. Только об этом тебе лучше пока забыть, брат. Я не должен тебе об этом говорить.
Святой Отец серьёзно посмотрел сначала на Связника, потом на Бизона. Бизон пожал плечами, сложил руки на груди и демонстративно отвернулся в сторону, как бы говоря: Бизон «ничего не слышал».
— Просто поверь мне, брат.
— Святой Отец, — добродушно оскалился Связник. — Ты говоришь прямо как святой отец…
— Пусть так. Считай это профдеформацией, — усмехнулся бывший священник.
Глава IV. Старец и Шедареган. Достойные жертвы
— А, это ты, Шедареган! Входи! — сказал Аиб-Ваал, обращаясь к изображению на экране, и кивнул охраннику у входа.
В дверях зала появилась высокая фигура в сером балахоне. На груди вошедшего на тонкой золотой цепи висел символ Серого Братства — связанные вместе ключ, молот и нож, тоже из чистого золота. Длинные чёрные волосы Шедарегана на затылке были стянуты тугим узлом, капюшон балахона откинут, пóлы риз едва не доставали пола; на ногах — серо-стального цвета сапоги из кожи мребвангской змеи.
— Отец… — поклонился с порога первосвященник.
— Проходи, проходи, Шедареган, садись! — сказал ласково старец и улыбнулся, обнажив длинные белые клыки.
В центре большого зала «островком» был расстелен мягкий ковёр, а вокруг расставлены восемь одинаковых кресел из белого дерева, в одном из которых сидел Патриарх. Посреди «островка» на ковре стоял низкий столик из горного хрусталя, а позади кресел крýгом расставлены керамические горшки с карликовыми деревьями.
Шедареган подошёл к старцу, поцеловал морщинистую руку и сел в кресло напротив.
— Вижу, у тебя есть для меня новости, Шедареган…
— Да, отец, — подтвердил иерарх. — Сегодня, я говорил с Абримелехом.
— И что же выдумал наш Абримелех на этот раз? — старец откинулся в кресле, живо закинув ногу на ногу.
На Аиб-Ваале был светский костюм: светло-серые брюки и голубая блуза с белыми манжетами. На семипалой руке драгоценными камнями поблескивали кольца из серебра, золота и платины. Так мог бы выглядеть какой-нибудь банкир или иной почтенный господин. Для предшественников Патриарха такой облик был совершенно неестественен. Прежние владыки Агара традиционно облачались исключительно в первосвященнические или императорские ризы, украшали себя бармами и казулами, носили тиары и поручи и покрывались мантиями. Даже для неформальной обстановки были предусмотрены особые одежды, призванные подчеркнуть священное достоинство и величие их обладателей. Аиб-Ваал же представал перед подданными в патриарших одеждах только на богослужениях, на официальных торжествах, во время заседаний Собора Святых, или обращаясь по телевидению. В прочее время Владыка Мира выглядел подчёркнуто светски, чем снискал искреннее почтение подданных как человек скромный и не лишённый вкуса. Эта его черта импонировала как либеральным кругам высшего общества, так и тайным безбожникам, находившим в ней скрытые признаки внутреннего отторжения, неприятия традиционного консерватизма и сочувствия секулярным веяниям времени.
