Встав с кресла, взял ружьё и пошёл к двери, собираясь спуститься на этаж ниже, где был условный «туалет». В этот момент труба в углу загудела — «бом-м» — и тут же заглохла (так бывает, если после удара упереться в трубу ногой), потом снова — «бом-м» — пауза, и последний удар без приглушения — «бом-м-м-м…» — Труба гудела, пока сама не затихла.
Связник отошёл от двери влево. На лестничной клетке за дверью нарочито зашаркали. Шаги приблизились, и кто-то громко высморкался.
— Эй, Связник! — послышался из-за двери знакомый голос. — Ты там аккуратнее с ружьём-то… Не шмаляй из-за угла, ага? Это мы!
— Не ссы только там под дверью, Святой Отец, — ответил Связник. — Кто там с тобой? Бизон?
— Я, конечно, — низко прогудел второй знакомый голос.
Связник пинком вышиб подпиравшую дверь палку и та со скрипом приотворилась.
— Входите!
Бизон вошёл первым.
Здоровенный детина в сером плаще, с тяжёлой клыкастой челюстью, выпиравшей из-под капюшона, быстрым цепким взглядом пробежался по комнате. Удовлетворившись осмотром помещения, быстро приобнял Связника и громко объявил:
— Порядок! Входи, командир!
Простолюдин из городских низов, в прошлом шахтёр, потом каторжанин, а после побега из лагеря — революционер, Бизон был «правой рукой» Святого Отца.
В комнату вошёл худощавый мужчина неопределённого возраста с аристократически утончёнными чертами лица.
Бывший священник Серого Братства, а ныне командир отряда революционеров, Святой Отец был одет в такой же серый, как и у его помощника и телохранителя, плащ и высокие сапоги с ножнами. Капюшон плаща был откинут назад, на голове чёрная вязаная шапка со скатанной кверху маской. За плечами — рюкзак и лазерная винтовка, на поясе — кобуры с кинетическим и лазерным пистолетами.
— Бога нет, Святой Отец! — поприветствовал Связник чёрного командира.
— На хуй бога! — ответил Святой Отец, заключая товарища в объятья. — Как ты, брат Связник?
— Бывало и получше… Ты же знаешь, я не люблю зиму.
— Зиму никто не любит, брат. А чем это у тебя тут так вкусно пахнет?
— Крысой, конечно. Давайте, мужики, располагайтесь, похлёбки хватит на всех. А я пока схожу, отолью…
Когда с похлёбкой было покончено, Связник сказал:
— Хорошая работа, братья!
— Ты это про вчерашних летунов? — уточнил Святой Отец.
— Ага. Говорят, вчера на Волчьем хребте было жарко… Сколько пожгли, кстати?
— Четыре штуки. Один с красным архипатритом и три с охранявшей его псарней.
— Уважаю! — показал клыки Связник.
