Мне и самому не нравится, что мы касаемся этой темы. Оказывается, я ужасный собственник! Осознаю, что сам отдал эту девочку другому. Неприятно думать о том, что утырок получал то, что предназначалось мне.
Успокаивает, что слова ее бывшего мужа оказались далеки от истины. Я думал, что диагноз Рады уже подтвержден, оказывается, бывший муж приехал сообщить «радостную» весть. Мало я ему врезал.
— Если вдруг результат окажется положительным, — она жадно хватает ртом воздух, боится расплакаться, — позволь найти другую работу, потом я сама уйду, — я не перебиваю, мне неприятно слышать, что она обо мне такого низкого мнения, но пусть выговорится. — Я обещаю соблюдать все правила безопасности. Я контактирую только с тобой. Обед буду приносить с собой в контейнере. Егор, я слово даю, ты не заразишься. Я могу тебе все рассказать о путях передачи…
Я устал слушать этот бред, где между строчек я слышу в свой адрес оскорбления. Беру пальцами ее за подбородок, поднимаю вверх, чтобы наши глаза встретились. Она испуганно замолкает.
— Я сам могу тебе рассказать о всех путях передачи, — мне кажется, за эти сутки я подготовился к международной конференции по вопросам ВИЧ, столько материала изучил. — Я не боюсь, — наклоняюсь и целую ее губы. Никаких трепетных касаний и неуверенных ласк. Сразу жарко, страстно. Показать, что только так.
— Егор! — упирается ладошками в грудь. — Нельзя!..
— Я же сказал, что не боюсь, — твердо произношу и захватываю в плен сладкие губы.
— Нельзя, — выдыхает она.
— Нужно. И сексом можно заниматься!
Дурею от ее запаха, вкуса. По щекам Рады текут слезы, и соленый привкус совсем не портит вкус поцелуя. Я ломаю ее сопротивление, языком проникаю в рот и устраиваю там настоящую баталию с ее язычком. Не сразу, но отвечает. Расслабляет я в моих руках. Не будь она так расстроена, хрен бы позволила.
Мне хочется ее всю целовать, ласкать… Боюсь ли я заразиться? Нет. Моя жизнь последние годы была настолько пустой, что я перестал чувствовать себя живым. Бросался в какие-то авантюры, менял любовниц, которые ничего кроме механической разрядки не могли дать. Их становилось больше, но разнообразие не приносило удовлетворения. Становился черствым, будто умирал внутри.
Рада — глоток свежего воздуха. Мой живительный нектар. Целую, упиваюсь этой девочкой.
Уволить ее?
Не дождется!
Рада моя награда, которую еще предстоит завоевать, но я это обязательно это сделаю. Я не умею проигрывать.
Мну ее пухлые губы, языком прохожусь по ровному ряду белых зубов. Через лобовое стекло на нас смотрят прохожие, а мне стоп-кран сорвало, не могу отпустить.
