– Да, – ответил Ян. – Но вы хотите меня спасти?
– Именно так, пан кавалер. И хочу вас спасти еще до пытки, которой вас скоро подвергнут.
– Пытка?
– А вы как думали, пан кавалер? Они не просто так держат вас в железах! Бучинский скоро добьется разрешения отдать вас палачу. А под пытками многие начинают говорить то, чего от них хотят слышать.
– И как вы думаете меня спасти?
– Вы должны ответить на мои вопросы, пан Ян.
– Спрашивайте.
– Никто не видел вас при особе царевича долгое время.
Нильский ответил:
– Но я был послан с отрядом Демецкого к Чернигову. Это был приказ самого царевича.
– Я не о том времени говорю, пан Ян. Уже в городе, после того как сюда вошел царевич, вас не видели при его дворе.
–Но, по словам Бучинского, меня видели на кухне, где готовят еду и питье для его высочества?
–Такие показания против вас есть. Но вы не ответили, почему вас не видели при дворе Димитрия Ивановича? Пан Бучинский утверждает, что это доказательство вашей вины. Скажите мне, где вы были, пан Ян?
–Не могу, пан.
–Отчего же?
–Но я могу дать слово шляхтича, что я не отравитель.
–Этого мало, пан кавалер.
–Но я не имею иных доказательств моей невиновности.
–Скажите, где вы были?
– Я не могу этого сказать!
– Женщина? – спросил незнакомец.
Нильский снова молчал.
– Пан может хоть кивнуть в ответ?
– Но не заставляйте меня называть имя. Этого я не скажу и под пыткой.
– Но если вы провели время в постели местной молодой вдовушки, то отчего сие скрывать? Многие офицеры провели ночь в теплой постели, пан кавалер.
Нильский снова ничего не ответил…
***
Пан воевода Юрий Мнишек всегда одевался с пышностью. Он хорошо понимал, что нужно держать себя на расстоянии от «подлого» окружения принца Димитрия. А таких становилось все больше. Казаки в свитках и залатанных кунтушах, какие-то разбойники, главари шаек восставших холопов, московские перебежчики. Впрочем, последних Мнишек делил на два сорта – знать, князей да бояр, и представителей низкорождённых – сотников и десятников годуновского войска.
Знать чтила воеводу, и с ними было легко найти общий язык. Чего нельзя было сказать про людей из подлого народа. Те смотрели дерзко, и были готовы проявить даже неуважение. Пока их сдерживала свита воеводы. Но ведь скоро их ряды солидно пополняться другими беглецами. И что тогда будет, одному богу известно.
В этот раз воевода сандомирский оделся в малиновый кунтуш с позументом и золотыми пуговицами. Поверх кунтуша воевода накинул плащ, отороченный соболем. Соболиный мех был и на расшитой жемчугом шапке пана Юрия.
