И от услышанного меня сразу пробивает и в пот, и в озноб.
Я и не знал, что так бывает, до этой секунды. И пока я глотаю чёртово шампанское, за которое схватился, чтобы не выглядеть остолбеневшим идиотом, пытаюсь собраться с мыслями, взлетевшими, как осенние листья с мостовой под порывом ледяного ветра.
Ева! Ева с утра пела ту же самую песню. И я ни за что не поверю в то, что это совпадение. Меня больше гложет другой вопрос: она услышала её от него? Ведь откуда-то же она пришла. Или он видел её сольное выступление в душе? И, собственно, он мог бы воодушевиться им не меньше, чем я.
Но быстрее, чем я нахожу ответ, до меня доходит другое: почему Эвана ни капельки не расстроила моя свобода. Потому что именно из-за Евы я никуда и не уйду. Не смогу. Не захочу. Не оставлю её на съедение ему. А выкупить её из добровольного рабства, на которое она подписала контракт, у меня просто нет денег.
– Ах ты, сукин сын! – вырывается у меня, глядя на его самодовольную рожу.
– Фи, как грубо, – лицемерно морщится он. – Да ещё в мамин день рождения.
– Приятного аппетита, брат! – поднимаюсь я, швыряю на стол салфетку.
– Куда ты, птенчик мой? – приторно сладеньким голоском мурлычет он.
– Работать, – отщипываю я в вазоне едва раскрывшийся цветок. – Поеду в Лагуну.
– Какая же короткая у тебя память. Ведь мы договаривались, что эта колченогая – моя. И я, честно говоря, думал, что ты именно поэтому её выбрал, чтобы я сам ехал плескаться с ней в той тошнотворной луже.
– Ты думал обо мне, как всегда, хуже, чем я есть, – вдыхаю я травянистый, неинтересный запах розового бутона.
– Да, да, Святой Адам! А мне смотри, – щёлкает он пальцами, подзывая девушку, что видимо, ждала, когда мы позавтракаем. – Сейчас сделают такой потрясающий грим, – с любопытством разглядывает он, как она раскладывает свой большой блестящий металлический короб-чемодан, полный всякой всячины. – И кстати, водостойкий. Давай, разматывай свою тряпку, – подзывает он меня, словно был уверен, что никуда я не уйду не просто из шоу, но даже сейчас, – мне будут делать твой шрам.
И я послушно соглашаюсь. Но не вдруг. Раз этот позёр будет на другой стороне острова «гулять» Кейт. У меня же есть целых полдня, чтобы провести их с Евой. И знаю, что она на меня злится. Знаю, что обижена за обман. Но главное: она знает, что нас двое. А значит, легко можно уединиться с ней по эту сторону скалы, где мы с Эваном живём, и никто нам не помешает. Или хотя бы помечтать об этом.
