Наутро герцог прислал мне приглашение на завтрак через своего флегматичного дворецкого, который помогал мне накануне. Я решила, что сегодня подберу платье без шнуровки. Рассчитывать на гуманность и помощь Альберта не приходилось, этот мне еще и ведро посоветует на голову вместо шляпки надеть!
Платье без шнуровки нашлось, на нем по спине шел красивый, но скромный узор. Оно смотрелось очень мило. Кот так и дрых на кровати.
– Сколько можно спать, Альберт? Пойдем со мной, мне будет страшно без тебя!
– Не пойду, – лениво отмахнулся он. – Нормальный, здоровый кот должен спать не меньше пятнадцати часов в день. Иди, не бойся. Няня испекла пирожки с яблоками, так что наш дракон сегодня добрый и не сожрет тебя на завтрак.
Он приоткрыл один глаз и посмотрел мне вслед. Его морда расплылась в ухмылке. Я заподозрила, что узор на платье должен быть спереди, а не сзади. Мне остро захотелось переодеться, но слуга все еще стоял под дверью, громко сопя, и вызывая жуткую неловкость своим присутствием. Я понадеялась, что кот улыбается своим мыслям, и пошла следом за слугой. Его спина, закостеневшая и сутулая, была нечеловечески равнодушной, мебель и та выражала больше заинтересованности в происходящем. Слуга не испытал ни одной эмоции за все время, что мы шли по коридорам и залам, ничто не всколыхнулось в его душе, когда мы миновали «секретную комнату», он даже не дрогнул, когда я зацепила подсвечник и тот с оглушительным грохотом упал на пол. Бесстрастность дворецкого стала навевать на меня жуть. Он был прямым доказательством существования живых мертвецов.
Занятая мыслями я не заметила, как мы пришли в небольшую обеденную комнату. Она была выкрашена в светло-зеленый цвет, тяжелые бархатные шторы наполовину прикрывали окна, и как нельзя лучше сочетались цветом со столом и стульями, искусно вырезанными из цельного ствола синего дерева. На столе в вазе невинно пестрели цветы. Здесь не было сердитых портретов, а мягкие подушки на стульях погружали в теплый уют богатого дома. В такой комнате было хорошо проводить спокойные семейные завтраки, под смех и возню детей, лай выдрессированных до безусловного обожания собак, тихий смех и беседы. Всего этого резко не хватало в застывшем одиночестве замка. На столе ждали яблочные пирожки и ароматный чай, пахнувшие упоительно сладко. Герцог ждал. Как предсказывал Альберт, он был сыт и есть меня не собирался. Слуга-флегматик придвинул мне стул и вышел вон, не дожидаясь приказа. Он сам был выдрессирован не хуже собаки.
