Тольнак кивнул. Видно было, что ему безразлично.
Тольнак всегда парень практичный был, его такие вещи не интересуют, он и спросил-то, видимо, скорее, для приличия. Хотя кого тут такие вещи интересуют? Раньше бы Чий сказал, никого. Оно на самом деле так и было, а вот тогда выслушали, вроде увлекло как-то даже, и даже что-то запомнили, как оказалось.
Дернуло же меня им это рассказать. Как это получилось? Говорили о чем-то, затем, раз, и он уже рассказывает. И где?! На Амбаре.
Пьяный был тогда, что ли? И слушали ведь! На самом деле, странно получилось. История, правда, действительно была красивая.
Он вспомнил, как услышал ее сам. Они зашли тогда с братом в гости на стоянку каравана. Хриплый голос рассказчика, которого он перед тем видел пару раз случайно и которого запомнил, пожилой, с седой головой и шрамом через весь лоб, они сидели в темноте в этом их доме из ткани, и слушал каждое слово.
Там говорилось, как ветер полюбил Альмрэн, они называли ее «нуихьро» – Чий плохо понимал, какой-то сложный термин – во-первых, гора, а во-вторых, живая, что-то вроде личности горы, и на Амбаре в этом месте он добавил от себя. Вскоре у них должен был родиться ребенок, вместо этого родилась тройня – сильный большой первенец и два слабых крошечных существа, мальчик и девочка. Первенец был Шарухан, как его называют, Старший брат, а мальчик и девочка выросли, став первыми людьми. Рассказ тогда был долгим, он сам передавал, естественно, покороче, но, в принципе, и он пересказал то же самое.
Непонятно, как к этим историям относятся сами Караванщики, вот это для него всегда оставалась загадкой, с одной стороны, все это их явно забавляет, вспоминают их постоянно, не истории, а, допустим, с помощью упоминания какого-нибудь эпизода или намека на него пошутить могут. Вещи, когда рисунками покрывают, обязательно на их тему, а с другой стороны, ведь далеко же не дураки в массе своей и повидавшие много, неужели они верят, что люди, например, появились именно так. Как будто даже гордятся сказками своими, вот этим всем. Видимо, все-таки не так, чтобы верят, но определенный смысл вкладывают какой-то. Непонятно все-таки.
Чий подумал, что это странно, почему у них так много этих красивых сложных сказок, когда все слышанные им с детства – примитивные, безликие, тусклые, нелепые, и, кроме того, он сильно подозревал, что они, во всяком случае, большая их часть, были историями реально живших людей, почти забытыми, искалеченными слухами, временем, уродливо упрощенными. Почему так?
