Но сильнее всего раздражало не это, а то, что при таком вот образе мыслей, при таких рассуждениях, разница между ним и, допустим, Бородой не ощущалась. Он не хуже решал какую-нибудь бытовую проблему, даже наоборот, может и сообразительнее показаться. Весь мир такой – огромная толпа пустоголовых, за спинами которых теряются умные, их мало, они тонут в ней, они не нужны в этом простом мире, в котором никогда не слушают их разумные доводы.
Ему вдруг захотелось накричать, он почувствовал злость, дать в лоб с размаху и даже можно не кулаком, не обязательно в кровь, просто чтоб замолчали, и орать в ничего не понимающую испуганную морду с широко открытыми глазами, объяснить ему все: что он дурак, что он ничего не понимает, что ему, твари, дураку, надо молчать и слушать, и пытаться думать. Чий понял, что ему больно, и это не только голова, разболевшаяся по-настоящему, он, оказывается с силой давил большими пальцами в подмышки рук, которыми обхватил колени. Чий сердито, с шумом выдохнул. И заметил, что сбоку за ним наблюдает Тольнак, который участия в споре не принимал.
– Тяжело? – шепотом спросил он, улыбаясь.
– Да башка болит, не могу уже
– Что! – рядом заорал Ушастый. – На себя посмотри.
– Чий поморщился.
– Тольнак усмехнулся и, сжав кулак, глядя на него, кивнул.
– А что ты смеешься, – сказал Чий, будто бы серьезно, – я терпеть это не буду сейчас, так и сделаю. Сейчас увидишь.
Он опять прижался к коленям, думая о том, чтобы это поскорее кончилось, попытался не слушать. А они продолжали, надрываясь и захлебываясь, и маленькие твердые жилки в висках продолжали пульсировать.
– О чем вы спорите?
От неожиданности Чий вздрогнул и рывком поднял голову, голос принадлежал Израну. Он первый раз изменил позу, отвернувшись от темноты, лицо потеряло свою тупую отрешенность, он сразу сделался обычным.
– Вас слушать противно, – он не кричал, произносил специально медленно, растягивая слова. – Рыжий, ты ведь сам ответ на вопрос свой придумал, все представил, надо просто собрать. Не догадался?
Рыжий молчал. Издевается он, что ли?
– Тогда представь, что в этот твой котел с силой влетел камень… Что получится? – Изран, изменившись в лице, выждал паузу, и стало ясно, что это все не шутка. – Выплеснется наружу содержимое, брызги заляпают пол, смешаются с золой, с пылью в углу, попадут в крынку с водой, заляпают лучину, загорятся от пламени, если это будет масло, или она потухнет от сметаны. И не будет ничего плавного. Видел, каким узором ложится такая клякса. И не будет никакой смеси, вернее одной смеси, вместо этого будет сотни разных. – Он замолчал. Особенно ошеломленным выглядел сам Рыжий. Он нерешительно встал и зачем-то глянул за спину, в темноту Степи. Там было пусто, ветер мягко качал траву.
