Чий поглядел, как они встретились, обмолвились о чем-то непродолжительно, Ворот, обернувшись, показал пальцем куда-то туда, откуда они пришли, выслушал ответ, взял у Тольнака вязанку, неуклюже, одной рукой, другую он по-прежнему держал на весу. Значит, это я сегодня странный, может и так, тогда почему мне кажется, что это день сегодня такой? Может, именно поэтому. Тольнак, видимо, правильно говорил, это он себе надумал что-то, жути нагнал, головой этой-то теленка, которая росла у Дерева из плеч и постоянно лезла ему в воображение или даже не вылезала. Снами этими своими, сверхподозрительностью. И Изран. Он поглядел вперед, разглядывая лицо, нормальное лицо, спрашивал что-то или говорил, серьезное, думающее. Ручной он, а может и так: это он в Деревне повелевал, а сейчас тоже человек, испуганный как и все, выход ищет, старается даже. А раз человек, то тоже управлять можно, слабости у всех есть. Даже если он их никогда и не показывал, с детства.
Чий еще немного посмотрел на него и улыбнулся. Как там Хребетный жир. Надо ему рассказать, посмотреть на реакцию.
Сильно он так и не отстал, теперь он действительно был в паре шагов сзади, видел, как кусты раскачиваются впереди, слышал отдельные слова, правда, не разбирал, говорили они негромко. Он вспомнил, что так и не спросил Тольнака по поводу того, что он думает о тропе, почему она не изменилась за столько лет, да и времени бы все равно не хватило. Наверное, все же где-нибудь у тростников или за ними начиналась коса там, снизу, глиняная или твердого грунта, тогда она, действительно, вряд ли могла измениться не только со времен Кары, но и еще после них поколения будут меняться, а она так и останется. Иное дело, что тогда они могли бы в другой год здесь и не пройти, этот-то сухой выдался, а было бы тут, воды на два локтя еще, тогда тропы бы не стало, во всяком случае, местами, и тогда они бы обязательно застряли. Те, кто шел спереди, его вроде даже не замечали, странно, он то их видел почти отлично сквозь жидкое решето того, что поднималось из хляби. Неужели это единственное место, по которому можно пройти сквозь Болото, не может быть, чтобы вот дотуда, до горизонта, больше не было бродов, или если и не здесь, то дальше, оно ведь не кончается горизонтом, есть, скорее всего, должно быть, может, не броды, а наоборот, там, где по большой воде все это можно переплыть…
Впереди что-то плюхнулось, додумать ему не пришлось. «А-А-А-А-А», – закричали резко и истошно во весь голос. Он за мгновение до этого успел заметить что-то боковым зрением, кинулся через ветки, через что-то свисающее упал, вскочил, снова упал. Он не успел понять, что случилось, не верил, но голос уже узнал.
