В это время Гной Вендерт подошел вновь и, нависнув над Соловьевым, замахнулся мечом. И тут Соловьев вытащил найденную в заднем кармане штанов противотанковую гранату и, швырнув ее в лицо злодея, быстро переместился в сторону.
Граната попала точно в лицевое отверстие капюшона, провалилась внутрь и, вероятно, запуталась в складках плаща, поскольку наружу не выпала.
Гной Вендерт остановился в нерешительности и спросил:
– Чем это ты в меня опять кинул, мерзавец?
Соловьев разжал зубы, и на зеркальный пол упало, тихо звякнув, предохранительное кольцо детонатора.
– Ты зачем это сделал? – растерянно произнес Гной, пытаясь залезть рукой себе за шиворот. – Она же взорвется сейчас!
– Естественно, – согласился с ним Соловьев, поднялся на ноги и шагнул в большое зеркало с Инкубатором.
– Гуд бай, – сказал он на прощание и скрылся.
– Стой, негодяй! – Гной Вендерт бросился ему вслед, размахивая мечом.
Но, как только его туловище наполовину проникло в зеркало, мощный взрыв сотряс Зеркальную Комнату.
Лейтенант Герасимов стоял на крыше Дома Культуры и завороженно смотрел на огромные стволы, направленные, казалось, прямо ему в лицо.
Дюжина ополченцев, побросав свои орудия, стояли рядом и смотрели на Инкубатор, раскрыв рты. Весь их боевой задор как рукой сняло и, похоже, они уже приготовились умирать.
– Жалко, что все так печально кончается, – сказал Герасимов и прицелился в Инкубатор из пистолета Макарова. – На, прикуси-ка пулю, скотина!
Сказал так, без всякой злобы, обреченно, и нажал на курок.
Яркая, ярче, чем солнышко в летний полдень, вспышка света ослепила бойцов. Некоторые из них даже присели от неожиданности и страха. Затем горячая волна воздуха побросала всех на бетонную плоскость крыши. Лейтенант почувствовал, как обугливаются волосы на его затылке и плавятся хромовые сапоги.
Когда все эти неприятные ощущения прекратились, он осмелился поднять голову и посмотреть на Инкубатор. На месте его, в чистом, синем небе, светило солнце, слегка размытое в облаке пыли, оседающей на изуродованную землю.
– Однако! – с уважением сказал Герасимов своему другу – пистолету Макарова.
Над останками Соловьева светила яркая лампа дневного света. Пономарев накладывал последний шов. Соня и Дженифер помогали ему, чем могли, приготовляя свежую биомассу, варя живительную мазь и вылепливая из всего этого недостающие части Соловьева.
Близился к концу пятый день кропотливой работы по восстановлению изувеченного тела отважного бойца. Наконец, он глубоко вздохнул и открыл глаза.
