–Под голову подложить что? Иль примочку приложить ко лбу? Лоб то огненный! А сам то какой холодный! – заплакала старуха, – помрет? Скажи помрет или нет?
–Нет, не помрет! А про то, да! Так и сделаем, ко лбу примочку, под голову солому! Сам схожу! – хозяин вышел, вытерев мокрый лоб руковом.
Мальчик пролежал в бреду всю ночь, до самого вечера с него шел пот. К ночи полегчало, он открыл глаза.
–Проснулся, – прошептала старуха дремлющему сыну, тот приподнялся,– ты спи бедненький, спи, закрывай глаза и спи, – она погладила сиротку по взмокшему лбу, и тот вновь закрыл глаза.
–Надо бы гасить свет, и ложиться, завтра весь день придется быть у него, не приведи господь какую заразу занесли.
–Собаки тощие, голодные, навряд ли, только погрызли, – пробурчал хозяин, ложись и ты мать.
Старуха затушила свет, и молясь улеглась.
Наступило морозное утро. Деревья покрылись инеем, холодный ветер поднимал ввысь горячий дым, валящий из труб бедной деревни, и каждый в ней просыпался от спасительного, освободительного сна. На грязные полы опускались грязные ноги, шли в сени за прохладной водой, чтобы взбодрить своих хозяев, привести их сонные мысли в действительность. Без завтрака, шли на работу, иные за несколько верст от дома, прихватив с собой небольшую черствую краюху хлеба, укутавшись в крестьянское тряпье, залатанное и рваное.
Кормили скот, поили скот. Пили вчерашнее скиснувшее молоко, вновь ложились на белье с клопами, чтобы дождаться обеда и вновь принимались за работу, кормили скот, поили скот, а вечером ужинали, если было чем, скудной пищей, с трудом выращенной или дорого купленной летом. Встречали своих с работы, с полей, колхозов. Чистили катухи, закрывали их, закрывали сараи, выносили помои. Разговаривали скудно, уставшие мужики ложились спать. И так вновь и вновь, но по великим праздникам мед с блинами. Наравне с мужчинами работали и женщины. Иные старухи и старики работали, в которых были ещё силы, те великие силы, оставшиеся от их далекой когда-то случившейся с ними молодости.
День за днем, жизнь превращала молодых в стариков, а стариков в прах. А тех и других со временем, в течение столетий – в ничто – беспамятность. Умер бы мальчик, загрызли собаки, и никто бы не вспомнил уж через век о нем, некто бы и не знал о нем, а сколько таких забытых судеб вокруг? О ком никто никогда и не узнает, не раскроит их переживаний, дум, не разглядит сполна душу за мраком времени.
О! Сколько талантов, гениев и хороших людей забыто! Утеряно! Погибло в борьбе за выживание, природа нагладила нас, людей, поистине небывалой жестокостью.
