–Скажи спасибо, что хоть зубы целы! Да живой остался! Он от тебя добрых часа два не отходил, лупил и лупил! На спине живого места нет, так что лежи на боку! Мы его теперь за версту чуем, наши дежурят, его высматривают, половина наших ушла, разбежалась после того раза. Ходить сможешь, так и мы уйдем! Нечего здесь больше делать, в следующий раз – убьет, и ничего ему не будет!
–Какое сейчас время? – спросил сиротка.
–Полдень уже, ты второй день валяешься без сознания, как этот дядька отошел от тебя, так мы тебя сюда и перетащили, присматриваем за тобой по очереди. Твои плюшки целы, мы их подобрали, а вот колоски тот дядька рассыпал по полю! Так и тряс, пока последний не вылетел. А потом, принялся за тебя! И ногами тебя давил, и кнутом, хотел коня на тебя натравить, а тот не пошел, чуть не скинул его, ну и удрал на нем! А мы спрятались, ели живые от страха, да он видать, устал! О нас забыл! Иные так и просидели до вечера, все мокрые от дождя, замерзшие. А ты крепись! Жизнь – одна.
–Спасибо вам, – произнес Егорка и уснул.
Когда он проснулся, у него разыгрался аппетит и он съел половину лепешки.
Ощупал лицо, заплывший глаз, едва дотянулся до изувеченной кнутом спины, смотрящий специально сдернул лохмотья и оголил кожу мальчика, чтобы кнут всегда достигал своей цели, поэтому голова оказалась ими прикрыта. Попробовал перевернуться, но тело не слушалось, засохшие раны стали лопаться, пошла кровь. Беспризорники принесли старого подорожника и обложили спину мальчика свежими листиками, так листики они меняли по несколько раз в день, отрывая вместе с кровью от ссадин.
Гайка оставляла глубочайшие синяки, сдирала кожу, сам кнут – борозды вдоль и поперек. От ударов сапогами затекли и опухли ноги, но сломаны не были. Ребра – целы, но помяты, грудную клетку пришлось расправить, она громко хрустнула, но встала на место, долго ещё напоминала о себе. Пальца оказались целы, губы разбиты ударом сапога. До зубов дело не дошло. Одна сломанная кость могла стоять мальчику жизни.
Снаружи лил дождь и мальчики прятались по землянкам и скирдам. Иногда сиротка просыпался, чтобы выйти в туалет, его приходилось аккуратно поднимать и выносить, так, как ноги его ещё не слушались, иногда он мочился под себя.
Так мальчик провалялся около пяти дней, пока еда не закончилась, пока ему не стало лучше и не пришла сухая погода. Время, на все эти дни словно застыло, а он, словно птенец вылупился из яйца, голый и беззащитный, потерявший свою грубую кожу и прыть.
