– Понял, Константин Петрович. Спасибо.
– Вижу, что не понял. Ну да дело твоё. Я тебе там не помощник. А как у тебя с поставщиками? Сам не надумал растить зерно?
– Каждый должен заниматься своим делом, Константин Петрович.
– Тоже верно. Но ты ж вроде агроном по специальности.
– И память у вас отличная, я смотрю. Это всё-таки когда было. Я ни дня по специальности не проработал после института.
– Подумай, Роман, подумай. Маржа хорошая сейчас у колхозников. По пшенице и подсолнечнику рентабельность последние несколько лет растёт. По кукурузе так доходность за 50% вышла.
– Кукуруза раз в несколько лет выстреливает. Нет, не моё. Колхозники растят, я продаю. Каждому своё.
– Слушай, мне тут жаловались на твоих. Вы, говорят, уронили цены так, что у мужиков паника началась.
– Было дело, разобрались. Вы же знаете, у России две беды – неурожай и рекордный урожай. Балансируем.
– А что у тебя по вагонам? Сколько сейчас?
– Больше 4 тысяч.
– Нормально. Инновационные?
– По большей части.
– Наращивать будешь?
– Мы пока сосредоточились на маршрутизации от узлов до терминалов.
– Выгодно?
– 300-400 рублей на тонну зерна в сравнении с повагонными отправками. За счёт скидки на тариф. Плюс время в пути сокращаем. Плюс будем принимать маршрутные составы сразу на терминалах, без захода на станцию.
– Неплохо. Погоди, давай кофе возьмём в киоске и присядем. Возьми мне чёрный с молоком. И два сахара.
Роман Викторович расплатился за два стаканчика кофе и присел на лавку рядом со стариком. Ветра здесь, в отличие от Тамани, практически не было. Только лёгкий бриз дул с моря, освежая. Константин Петрович снял шарф, Роман расстегнул пальто.
– Так что тебя беспокоит, Ром?
– Квота, Константин Петрович. Закончится раньше сезона.
– Когда, думаешь?
– Разные прогнозы. Середина – конец мая. Может, даже 25-30 апреля. Слишком много контроля.
– Вам, нашим уважаемым экспортёрам, при определенной конъюнктуре дай только волю, вы всё вывезете. Конечно, мы не можем на это пойти. Ты же понимаешь, Роман, в приоритете внутренний рынок и продовольственная безопасность. Нельзя допускать, чтобы внутренние цены сильно падали или росли и чтоб нам внутри зерна не хватило. Сейчас пшеница рекордно дорогая. Мука была бы такой же, если бы не административное воздействие. Никогда не было такой дружной реализации зерна из интервенционного фонда по рекордно высоким ценам. Ограничения всегда будут. При определенной конъюнктуре. Сейчас ровно такая конъюнктура. Всегда будет запрет свыше лимита наших общих экспортных возможностей.
