– Хави, подойди ко мне, пожалуйста, и поцелуй меня в последний раз… Я прошу тебя, – сказала я дрожащим голосом. Накатила волна тошноты.
Хавьер снисходительно стал меня разглядывать, как будто я самое экзотическое насекомое в джунглях, которое ему приходилось видеть. Он знал, что я в его власти, и он торжествовал победу. Наверное, так он хотел очистить свою совесть, и моя смерть была для него почти что нежным ритуалом.
Только представьте, сердце любовницы дает жизнь дочери. Бьется в её груди до последнего удара.
Хавьер подошел ко мне и наклонился. Краем глаза я заметила, что рубашка его странно выпирает сзади. Моя любимая рубашка, Ральф Лоран, которую я ему подарила на прошлое Рождество, а потом проводила много ночей, кутаясь в неё и вдыхая запах любимого человека… который исчез. Передо мной был уже не Хави, а мой палач, который хотел отнять у меня жизнь и дать её кому-то другому.
– Я буду скучать, Мария… – прошептал он мне на ухо. Мы встретились глазами. Мои зеленые глаза, распухшие от слез и полные ужаса. Его ореховые глаза цвета настолько необычного, что, черт возьми, лучше бы я запомнила его рэйбены. Я вижу узор его радужки, его широкий зрачок, готовый меня поглотить, как в моих снах.
Я целую его неистово, он отвечает мне. Мы снова так близко, снова касаемся друг друга, у меня ощущение, что нас разделяет пропасть, ведь несколько дней назад я просыпалась и была и одновременно счастлива, и испытывала вселенскую печаль оттого, что его присутствие в моей жизни сделало меня самым одиноким человеком в мире.
Когда его губы отрываются от моих, наши носы до сих пор соприкасаются. Я снова подношу руку к губам.
– Я люблю тебя, Хави. А себя я всё-таки хочу спасти от этой любви.
Я не знаю, откуда у меня взялись силы сделать это настолько быстро и неожиданно для него. В кровь выбросился адреналин, и я в долю секунды вытащила изо рта злосчастный штырь, одной рукой схватила его за шею, а другой вонзила штырь в эти сплетенья ореховой радужки. Я думаю, он не понял, что произошло. Я чувствовала, как под пальцами лопается глаз, и теплая смесь крови и стекловидного тела заструилась по моим пальцам. От неожиданности Хавьер упал на плиточный пол. Его крик показался мне нечеловеческим. Моё чудовище. Моя любовь.
Я прижала его к полу насколько смогла, вооружившись только штырем. Он держался за глаз, его шея, его рубашка была пропитана кровью, когда я, вспомнив уроки самообороны из университета, надавила со всей силы на второй глаз большим пальцем. Выдавить мне его не получилось, но Хави стал метаться как обезумевший от боли зверь.
