Ко всем странностям, прибавлялось гнетущее напряжение, висящее в воздухе, мрак, что не пропускал лучи июльского солнца и запах. Запах сырости с чем-то, отдаленно напоминающим сырое мясо.
Я поднялся немного выше нашего съемного дома, в поисках хоть какого-то транспорта. Может у кого-то, в сарае завалялся ржавый Иж-Юпитер. Я был готов уехать отсюда хоть на дрезине.
Проходя мимо очередного, косого, утопающего в земле забора, я заметил за ним девушку. Совершенно не похожую на ту пьянчугу, с паклей вместо волос. У неё были длинные золотистые волосы, собранные в небрежный хвост, а лицо было усыпано веснушками.
Я заглянул за забор, что не составляло труда, учитывая то, что он доставал мне до шеи. За спиной незнакомки был кривой дом, с прогнившим крыльцом. Двор напоминал одну большую лужу грязи. Сама она одета в синий бабкин халат и босая. Она бродила по щиколотку в грязи, и та уже присохла на её икрах и подоле халата. Склонившись над единственных чахлым кустом, она копошилась в мягкой влажной земле, но вдруг резко обернулась.
– Вы кто? – испуганно спросила она.
– Прости, что напугал. Женя – меня зовут.
– Ты не местный. – с опаской сказала девушка.
– Я из Екатеринбурга. Застрял здесь. А машины нет ни у кого. Целую неделю ждать маршрутку.
– Далеко тебя занесло. Женя из Екатеринбурга. Анастасия. – Анастасия протянула мне через забор свою грязную руку и мне пришлось пожать её.
Почему такой молодой девушке совершенно не противно пачкаться и ходить босой по грязи, я даже не спрашивать не стал. Это место точно не поддаётся законам логики, поэтому я просто присел рядом с погибшим растением и спросил:
– Это малина? – я коснулся мелких, скрученных листочков и они осыпались, прямо под моими пальцами.
– Была. Гиблая земля. Ни росточка не всходит. Я саженцы купила на Горхоне. Все сдохли!
– Затопли. Я раз помидоры дома на окне растил. А зная, что могу забыть и засушить, будильники себе ставил, чтобы каждый день поливать. Ну и заполил.
– Дело не в этом. Тут и скотина не приживается. Дед рассказывал, что сколько местные не пытались разводить, все мрут. Коровам с козами, здесь есть нечего. Куры отказываются нестись. И что они, что свиньи, совершенно прекращали спариваться.
– А ты здесь одна живёшь?
– Мама с папой умерли, в прошлом году.
– Не страшно? Одной?
– А кого мне боятся? Здесь все свои. Разве что Тихон дебоширит и окна колотит. Но до меня, обычно, дойти не успевает.
– Ты же меня пустила. А мало-ли кто я такой. – с ухмылкой сказал я. Было в Насте что-то притягательное и одновременно отталкивающее. На лицо она была вообще не красивой, грязные ногти, старушечий халат. Фигура у неё была отличная, но в походке и чертах лица было что-то искажённое, не то болезнью, не то моим зрением. Но слушать её было приятно и даже слегка затягивало, будто бы она поёт какую-то монотонную усыпляющую песню.
