.
– И это все? Талант и миссия?
– В целом, да. Раздели все поступки на две категории: одна ведет к цели, другая – нет. Делай все из первой группы, не совершай ничего из второй. Основа учения.
– И это делает тебя счастливым?
– Конечно, – Рихтер кивнул, – Только идущий к цели может быть счастлив по-настоящему. Такие люди зовутся тенсия. В отличии от тех, кто просто существует.
– Но где же тут место для семьи? Для детей? Для любви? Разве мог бы существовать мир, где все стремятся только исполнить какую-то далекую мифическую веху?
Рихтер пожал плечами. Очередной теологический спор. Как известно, такие могут продолжаться бесконечно без всякого видимого результата.
– Я не могу ответить на твой вопрос, – мягко проговорил мужчина, – Правда такова, что хадо-хито – не для всех. Его нельзя объяснить, научить, подвести с рациональной точки зрения. К нему нужно прийти самому. И тогда все поймешь.
– Но оно стоит того? Ты уверен, что поступаешь правильно?
– Уверен! – с непоколебимой убежденностью отрезал Нергал, – Лишь тот, кто осознал свое призвание и цель, может изменить мир!
Карина тихонько плакала, рассматривая ночной Берлин. Ей представлялся город, где у каждого строго предначертанная миссия, где все живут по плану, заранее предопределяя любой свой шаг. Там нет места живой импровизации, романтике, необузданности. Как-то все это грустно…
Рихтер сидел за столом, задумчиво опершись на локти. Он устал, невеселые думы посещали голову, не давая расслабиться.
Девушка обернулась, вытирая ладонями покрасневшие глаза.
– Тебе нужен секс… – фраза прозвучала как утверждение, а не вопрос.
Юбка упала к ногам Карины, трусики скользнули вниз. Нергал молча наблюдал, как девушка разоблачается. Все-таки хороша, несмотря на худобу. Красотка подошла, руки неловко помогли мужчине расчехлить инструмент. Качнулись белые груди, Карина уселась, аккуратно насаживая себя на твердую плоть. Сегодня она хотела быть сверху.
Прокурор метался по гостиной особняка, как зверь в клетке, благо пространство комнаты предоставляло обширное поле для маневров. Широченный кожаный диван казался здесь маленькой игрушкой, чайный столик на пять персон терялся на фоне свободного места. Сверкающие стеклом серванты обрамляли периметр, картины авангардных художников смотрели со стен. Особенно выделялась среди них одна – на просторном холсте красовался черный квадрат, и все.
На другой стене висели несколько прекрасных гобеленов, перемежаемые оскаленными мордами животных. Посредине, между шкафов, стоял блестящий рыцарский доспех, с длинным двуручным мечом в руках. Дорогой паркет защищали мягкие ковры, с мозаичного потолка свисали яркие люстры. Пахло достатком, и отнюдь не простым, а поистине неимоверным богатством. Но сегодня, в дождливый осенний день, к ароматам гостиной примешивалась тонкая вонь страха.
