Семья уже усаживалась в колесницу. Она стояла, скромно ожидая своей очереди. Я должен был, но я не мог подойти – нельзя нарушать единство семьи в такие минуты. Как я подойду, что скажу, как мне ответят, что подумают?!
Не важно, я все равно подойду.
Я опоздал! Она скрылась за щитом, так и не подняв глаз, ни разу не посмотрев по сторонам, не подарив мне прощального взгляда.
Разъехались все гости, тихо, безлюдно стало у ворот школы. Почему я так ждал ее, на что надеялся? Я задавал себе эти вопросы, не зная, боясь искать и найти ответ.
Хэ угощала Вэнь Чана. После того как мы с Хэ остались одни, Наставник стал часто наведываться в нашу скромную комнату. Иногда он просто молча сидел, наблюдая, как неутомимые руки Хэ ткут и ткут бесконечное полотно, потом так же молча, поклонившись, уходил, иногда затевал долгий и неспешный разговор с Хэ, выспрашивая ее о днях молодости, о песнях, о преданиях. Но главное – это наши с ним тихие откровенные беседы: о чем только не говорил я с мудрым, всезнающим Вэнь Чаном!
Я мог рассказать ему, как скучаю о Госпоже Матери, как корю себя, что все реже вспоминаю о ней, мог разобрать с ним сложную задачу, заданную учителем на уроке счета. Соглашался и не соглашался с ним, когда мы обсуждали мои отношения с Таном. Он уважал мои печали, поддерживал в дни сомнений и разделял мои радости. Он знал обо мне все и продолжал любить и уважать меня. Я знал это, знал потому, что сам любил и уважал его как никого другого. Единственное, о чем я никогда не говорил с ним, единственное, что он не знал обо мне, – это она!
Вэнь Чан отставил в сторону пустую посуду, поклонился Хэ.
– Благодарю, очень вкусно. Мне хотелось побыть с тобой в этот день, Ли, – поклонившись, я побыстрее прошел в свой уголок.
– Я знаю, что это не просто для тебя, – я низко опустил голову, мне хотелось получше спрятать свои глаза, как будто в них Наставник мог увидеть все, что я делал в этот день.
– Я рад, что у тебя нашлись силы справиться самому, – ни звуком я не заполнил паузу. – Ты знаешь, я всегда готов выслушать тебя.
Но ни в этот, ни в следующие разы, ни в мучительные минуты между Днями посещений я не мог рассказать ему об этом – о моей мечте и боли. Ведь в следующий День посещения я ее совсем не увидел – она не приехала! Я должен был, я сгорал от желания узнать, что случилось, почему? Но как я спрошу? Друзья всегда обсуждали друг с другом, как прошел, что было в День посещения – им было чем поделиться, о чем рассказать.
