«Явился, не запылился!» – неласково встретила Василия Настюха. – «Выметайся, мы закрыты еще. Через полчаса приходи.»
«Настен, будь человеком. Подохну я за полчаса. Я тут в уголочке постою, мешать не буду. Плесни мне пивка, помираю.»
«Алкашня,» – скривилась Настя. Клиентов своих она не только не любила и не уважала, но даже относилась к ним с нескрываемым презрением, как к застуканным на кухонном столе тараканам. Безвредные, но противные. Но пива налила, смахнула в передник деньги и занялась своими делами.
Василий благоденствовал. Запотевшая литровая кружка пива – предел мечтаний любого страждущего была опустошена наполовину одним глотком.
«Эх, Настюха – звездюха, мужика тебе надо хорошего, чтоб не лаяла на всех с утра пораньше как собака,» – добродушно заметил Василий, полечившись.
«Хорошего?» – взъелась продавщица. – «Это какого же? Алкаша, бездельника, маменького сынка, халявщика? Других то ведь нет.»
«Ну зачем же сразу маменького сынка? Тебе вот военный подойдет, чтоб держал тебя в строгости или студентик какой, на крайний случай,» – разглагольствовал Васька. – «Ты только не ярись, как мегера. Нас мужиков надо ласкою брать, словно бродячих котов. И пожрать дать обязательно. Но это потом. А сначала – подманить. На вкусного червячка. Чтоб клюнул и не соскочил. Посексуальней надо быть. Кофточка в облипочку, юбочка-завлекалочка и сиськи чтоб торчали обязательно. Ты слушай, я плохого не посоветую.»
«Трепло ты пьяное, дядь Вась. Вали, давай, отсюда. Мне убраться надо,» – беззлобно сказала Настя, протирая столик у посетителя под носом. Василий одним глотком влил в горло остававшееся в кружке пиво, довольно рыгнул и подгоняемый мокрой тряпкой подался к дверям.
Настя закрыла за ним дверь на защелку, чтобы другие страждущие не ломились раньше времени, протерла стойку, плотно завязала мешок с мусором и поставила его на ход ноги. Потом вымыла руки и подошла к зеркалу прихорошиться. И как всегда огорчилась. Хороша Анастасия Рокотянская не была никогда. Жидкие волосы выглядели так, будто их маслом намазали, хотя вымыты были не далее, как вчера вечером. На подбородке упрямо алел огромный прыщ, избавиться от которого она пыталась уже два дня. Тональный крем, слегка замаскировавший его с утра, на жаре растекся и скатался катышками. Круглое лицо с модными, тщательно нарисованными утром и выглядевшими инородными телами бровями раскраснелось и блестело, точно масляный блин. Фигура ее, округлая совсем не в тех местах, где надо бы, в зеркало не помещалась, но Настя и так знала ее, как облупленную. Раздосадованная девушка со злостью зачесала волосы назад и собрала в хвост. Ну и пусть! Так им и надо! Не была красивой, нечего и начинать.
