Ни о чём не думать. Ничего не вспоминать. Ничего не испытывать.
И только последний пункт я никак не могла выполнить: невероятная злость так и распирала грудную клетку, выжигала клеймо амазонок на руке – ещё немного и я возьму копьё в руки и кого-нибудь убью. Вот просто так, ни за что. Из-за своей поганой натуры.
Вот такой вот я монстр.
– Привет!
Ченс радостно помахал мне рукой, когда я встретилась с ним взглядом и тут же прошла мимо, направившись в раздевалку так быстро, что даже шум бара и запах алкоголя не успели привычно прилипнуть ко мне. А вот парень пристал ко мне, как банный лист к попе: зашёл вместе со мной в комнату и совершенно без стеснения начал наблюдать за тем, как я переодевалась.
– Кто в этот раз? – сухо спросила я.
– Да один какой-то худой парень, – махнул рукой Ченс, давая понять, что я быстро одолею противника.
– Даже я смогла его победить, – из угла подала равнодушный голос Ричелл, рядом с которой лежал уже пустой шприц.
На мгновение я замерла, вспомнив её прошлое апатичное состояние, и вздрогнула.
– Не будешь со мной сегодня драться? – так же бесцветно спросила я, потому что мне было и вправду без разницы на это.
Ричи прикрыла глаза и закурила.
– Как видишь.
– Не нравится мне то, что она с собой делает, – Ченс это сказал мне, когда мы уже вышли из раздевалки.
Стоя в темноте коридора, я плохо различала детали, но одно заметила точно – в его светло-зелёных глазах мелькнула самая настоящая тревога.
– Это её дело, – пожала я плечами, совершенно не интересуясь этой темой. Сейчас мне было не до того.
– Ты не понимаешь, – юноша коснулся моей руки, останавливая, – если это и вправду болезнь, то даже такой способ, как совсем ничего не чувствовать, не поможет спастись. А значит, рано или поздно Ричи умрёт.
– И что? Неужели она оказалась важнее, чем твоя мама, раз ты так тревожишься о Ричи?
Слова – хуже ударов. Хуже разбитого носа. Хуже фингала под глазом. Хуже собственной крови, текущей из ран.
Я видела, что мои слова ранили Ченса глубже, чем думала. Разумеется, он вчера говорил так легко о смерти своей матери лишь потому, что умело скрывал свои чувства, но я забыла об этом сейчас. Наплевала на его состояние и так же плюнула ему гадкие слова прямо в сердце. Уже во второй раз за последний час. Второй раз, когда я так жестоко обходилась с людьми.
Мерзко.
Как же мерзко от самой себя.
Хоть сейчас иди бить себе морду. А лучше – сорвать с себя кожу и сломать челюсть, чтобы никогда больше не говорить эти гадкие слова, которые как чернила впитывались в бумагу души совершенно безвинных людей.
