– Если я заработал проклятие целому миру, своим поступком, то пусть все оно достанется мне одному. Мир здесь не при чем. Мир бы и под дулом пистолета не сделал того, что сделал я. – прошептал Джо в придачу к молитве.
– Я, уж, не знаю, кто и зачем породил этих существ, но она мне не показалась… плохой. Она напротив… как правильнее сказать… я смотрел на нее, и мне хотелось быть лучше. Вот. Мне кажется, я даже стал лучше. Потому все это и произошло…, а впрочем, какое я имею право судить.
После Джо поклонился и пошагал назад. Низенький вечерний сторож, спящий у входа, проводил его недоверчивым взглядом, а после Джо снова оказался на улице. Дождь к его выходу не только не стих, а сделался еще сильнее. Небо над городом прорезали вспышки молнии и гремел гром. Все вокруг, казалось, гремело и клокотало. Гонимые разбушевавшимся ветром, потоки воды били по стеклам и по черным каменным стенам домов, словно пытаясь смыть их с лица земли. По опустевшей улице несся грязный и бурлящий поток. Время от времени по нему проносились обломки досок и прочий хлам, который до того валялся на улицах. Откинув ногой, подплывший к его ноге, ящик, Джо ухмыльнулся, а после плюхнулся ногами в этот поток и пошагал в том направлении, в каком по вечерам брела половина города.
Открыв ногой дверь, Джо зашел в бар Хенингта. Порыв ветра, ворвавшийся вместе с ним, сорвал с вешалки шляпу и бросил ее в грязную лужу у входа, но Джо вовремя усмирил его, захлопнув массивную створку. Та содрогалась, как под натиском осадного молота. Но металлический засов надежно держал ее на месте. Джо вернул шляпу на вешалку, а после подошел к стойке, над которой горел тусклый электрический свет.
– Стакан виски. – Прохрипел Джо, усаживаясь на стул. Вода текла с него ручьем. Через несколько секунд под ним образовалась целая лужа. Полтора десятка пьяных глаз смотрели на Джо как на привидение. В баре было тихо, как всегда бывает в самом начале вечера. В мерцающем сигаретном дыму почти ничего не шевелилось. Лица посетителей еще не успели налиться краской и в большинстве своем были налиты скукой. Но после появления Джо все в секунду переменилось.
– Будь я проклят, да это сам Джо поднялся к нам из преисподней! – нарушил своим голосом, воцарившую на миг, тишину один из посетителей. Он сидел верхом на пустой пивной бочке и потрясал над собой, словно саблей, кружкой пива, расплескивая его по сторонам. Под бочкой уже кто-то лежал. Это был один из тех бедолаг, что надирались с обеда и к вечеру могли только занимать своим туловищем место, раздражая Хенингта.
