— Чего? — прозвучал мой стандартный вопрос.
— У меня на них жуткая аллергия, — пояснил он, наградив подобострастным взглядом безобидную упаковку миндаля. — Когда я в последний раз ел торт с орехами, то попал в реанимацию. Отек Квинке, — парень высунул язык и схватил себя за шею, иллюстрируя выдержки из своего анамнеза.
Я покрутила пакетик в руках и, пожав плечами, зловеще произнесла:
— Серьезно? Надо запомнить.
Бредин странно улыбнулся. И странность состояла в том, что выглядел он в этот момент очень… naturalmente (естественно, натурально). Либо я просто видела то, что хотела видеть. Должно быть, мы впервые в жизни провели так много времени наедине. И, признаться, Бредин сегодня немного не соответствовал моим представлениям о нем. Да, он по-прежнему меня раздражал и выводил из терпения, но были моменты, когда я почти забывала, что он — это он, потому что с ним было… è interessante (думаю, тут и так все прозрачно).
Назревал неожиданный, но вполне логичный вопрос: чего ради я сижу и пялюсь на Бредина, пытаясь выяснить значение его улыбки? Ведь, как бы там ни было, это же Бре — дин! А это не фамилия, это… cognome (фамилия).
— И все-таки это удивительно, ты и я… в этом автобусе, — бесцеремонно вмешавшись в мой мысленный практикум по итальянскому, парень обвел салон взглядом, — ты не находишь?
— Удивительно — не то слово, — впервые в истории я была с ним солидарна. — Это… слишком нереально и противоестественно, — уточнила прежде, чем вздохнуть полной грудью. — Что за автобус такой, тут даже соляркой не пахнет? — неожиданно озвучила свои ощущения.
Бредин засмеялся и откашлялся в кулак, разглядывая меня исподлобья.
— Это экобус, — пояснил он и ткнул пальцем на одну из наклеек на панели под окном, где синим по белому значилось «ecobus». — Он работает на микротурбинах.
— Извращение какое-то, — поежилась я.
— Почему? Это безопасно для окружающей среды…
— Я не про автобус, — перебила его, — а про твою эрудицию, Бредин. Ты же в каждой бочке затычка.
— А ты как всегда крайне дружелюбна. Тебе не наскучила эта стабильность?
— Нет, — уверенно ответила.
— Хотя бы стоило спросить, — усмехнулся он.
— Слушай, то, что нас занесло сюда, ровным счётом ничего не значит и ничего не изменит. Ясно?
— Почему же? Все только в наших руках, Юля, — загадочно произнес парень.
— Да ты о чем вообще?!
Разговор принимал непредвиденный оборот, и меня немного смутила его двусмысленность.
— О том, что, возможно, нам обоим пора перестать зависеть от чужих предрассудков, — уверенно проговорил Бредин.
